- Я что, тебя просто выдумала? Это все только в моей голове происходит?
- Нет. Мы оба реальны, ты и я. Так же как и Царство роз, и богиня, которой мы оба служим.
- Так я не сплю и все это мне не снится?
- Нет, Микадо. - Он тщательно выговорил ее имя. - Не в этот раз.
Его глаза, темные и выразительные, полные понимания того, чем обернулись их сны, заглянули в глаза Микки.
- Ты бодрствуешь, так же как и я. Наконец-то.
- Иной раз сны о тебе казались более реальными, чем окружающий мир.
Очень медленно, не отводя от Микки взгляда, он подошел ближе и поднял руку… кончики его пальцев осторожно коснулись ее щеки.
- Ты разрушила чары и вытащила меня из могилы. И поэтому я перед тобой в вечном долгу благодарности.
От его мимолетной ласки Микки охватило жаром, она вздрогнула - и Страж тут же опустил руку и отступил назад.
- Но почему именно я? - Голос Микки прозвучал. хрипло, в ней боролись страх и восхищение. - Как я могла разрушить эти чары, если я ничего о них не знала?
- В тебе течет кровь жрицы Гекаты. Никто другой к мог это сделать и разбудить меня.
- Я разбудила тебя… - повторила Микки. - И я здесь потому, что тебе нужно было избавиться от чар.
- Нет, Эмпуза, - произнес Страж.
Его голос снова звучал твердо, и мощь, которую он Так старался обуздать, гремела в его словах.
- Ты здесь не из-за меня. Ты здесь ради роз.
Микки невольно опять отшатнулась от этой мощи, снова испугавшись чудовищного создания, стоявшего перед ней.
Страж устало вздохнул. И когда заговорил, то усмирил свой голос, спрятав его всесокрушающую силу.
- Я уйду, чтобы ты спокойно закончила ужин. Если что-нибудь понадобится, позови - и служанки все сделают. Желаю тебе спокойной ночи.
Он вежливо поклонился, повернулся и растаял в тех самых черных тенях на балконе, из которых возник.
Убедившись, что он ушел, Микки наконец разжала стиснутые кулаки и провела ладонями по лицу.
«Дыши. Успокойся. Дыши. Успокойся». Она повторяла это снова и снова, пока наконец не смогла расслабиться. И вместо того чтобы потянуться к кувшину с вином, Микки принялась методично уничтожать мясо и сыр. Ей необходимо было вернуть ясность мысли. Еда всегда помогала ей почувствовать себя лучше, и потому она просто ела, чтобы восстановить силы. Она не стала больше пить вино и не думала о только что состоявшемся совершенно невероятном разговоре, пока окончательно не утолила голод и не выгнала из организма признаки опьянения.
Наконец она начала жевать медленнее и отпила глоток вина. Пища прекрасно на нее подействовала, как и говорил Страж. Микки была сыта и снова чувствовала себя нормальным человеком - если слово «нормальный» вообще было применимо к тому, что она переживала в этом фантастическом мире.
Это существо… Как вообще нечто столь ужасное и мощное может ходить и говорить как человек? Пока он был статуей, Микки всегда думала о нем скорее как о мужчине, чем как о звере, но увидеть его вживую… услышать, как он разговаривает… нет, теперь она слишком хорошо понимала: он не просто мужчина, он не может быть просто мужчиной.
«Ты здесь не из-за меня. Ты здесь ради роз». Эти слова как будто отдались эхом на пустом балконе, обвиняя и насмехаясь. Микки вспомнила грусть, затуманившую лицо Стража. Разве звери могут грустить? Разве зверь способен подумать о том, чтобы приготовить для женщины обильный ужин, а потом еще и опустить в ее бокал цветок розы? Разве зверь может проникнуть в женские сны и фантазии? И с чего бы зверю с такой нежностью касаться ее лица?
Нет, он был не просто зверем, он не мог им быть.
Микки постаралась повернуть свои мысли к тому, что он говорил. Он не был сном. Он не был галлюцинацией. Он был абсолютно реален.
«Ты здесь ради роз». Это сказал Страж, и это же говорила Геката. Но что это означает?
- Завтра, - вслух сказала Микки. - Завтра я все выясню.
Она выпила остатки вина из бокала и, не обращая внимания на протест утомленных мышц, вытащила свое тело из кресла и пошла в спальню. Пока она создавала магический круг и беседовала с ожившей статуей, кто-то погасил все люстры, оставив гореть лишь один-единственный канделябр. Огонь в камине едва тлел, но в комнате было тепло, что особенно радовало после ночной прохлады. Толстое одеяло на кровати было откинуто, и ночная сорочка лежала в изножье.
Прежде чем переодеться, Микки закрыла дверь на бал кон и задернула плотные бархатные занавеси. Потом быстро содрала с себя ритуальное платье и с удовольствием надела мягкую ночную рубашку. Свернувшись под пышным одеялом, она подумала, как ей хотелось бы посидеть в теплой ванне. Черт, у нее все тело окаменело от усталости… Микки вздохнула. Завтра все будет болеть как проклятое. Веки Микки потяжелели. Их просто невозможно уже было поднять…
Перед тем как Микки провалилась в сон, у нее мелькнула мысль, придет ли он к ней этой ночью…
Страж ходил взад-вперед по своей берлоге. Ему бы радоваться. Ему бы праздновать свое освобождение. Наконец-то, после бесчисленных безмолвных, ледяных лет он снова живет и дышит. И она здесь… И ровным счетом ничего не значит, что она пришла из земного мира, где он провел многие столетия в каменной гробнице. На ней лежало благословение Гекаты. Микадо - новая Эмпуза. И Царство роз будет снова в полном порядке.
Он вспомнил страх, вспыхнувший в ее глазах, когда он вышел из тени, но он ведь видел и то, как страх исчез, сменившись изумлением, хотя его сила и продолжала пугать ее. Он понимал ее чувства. Ведь именно ее изумление и ее очарование его и разбудили. Он знал это и прежде, когда она вторгалась в его сны, пока его сознание было еще заперто в ловушке мраморного тела. Ему не хотелось в этом признаваться, даже мысленно, даже самому себе. Но теперь, когда он видел ее… говорил с ней… ощущал ее живой запах и касался ее теплой кожи… он не мог больше обманывать себя. Его стремление к ней было как воздух - оно наполняло его, поддерживало, и он только тогда и чувствовал себя по-настоящему живым, когда дышал ею.
Но почему, зачем?
Он рычал, продолжая шагать. Испытание. Это единственное объяснение. Геката взвалила на него эту ношу, и, да видят бессмертные титаны, он ее вынесет!
Скоро в Царстве роз наступит весна. И конечно же, богиня облегчит его муки. Тогда он вернется к одиночеству, всегда бывшему таким удобным врагом для него. А до того он будет постоянно заниматься делами, выполняя свои обязанности, которые, поспешил напомнить себе Страж, вовсе не включают в себя подсматривание за Эмпузой в то время, когда она ест. Конечно, было чистой ложью то, что он говорил ей, пытаясь объяснить свои мятежные желания. Ему незачем было стоять там и наблюдать за ней, и незачем было разговаривать с ней. После ритуала она проголодалась и хотела пить. Ее тело само подсказало бы ей, в чем она нуждается для восстановления сил, и даже пустоголовые служанки, что кружатся возле нее, смогли бы объяснить неопытной жрице основные правила.