Потом был долгий перерыв, после которого зазвонил колокол на изящной башне Шляпников к северу от них. В нескольких сотнях ярдов.
— Это только мне?.. — начал Арик, поворачиваясь к Груберу и Левенхерцу, которых осознание того, в какой последовательности ударил этот колокол, приковало к месту. Грубер огладил подбородок и поглядел на Левенхерца.
— Ну, Сердце Льва?
— Просто… простое совпадение. Какова вероятность? Да, случилось так, что мы стоим тут и слышим семь колоколов к югу и один к северу. Но аль-Азир не мог…
Грубер развернулся к Левенхерцу всем телом. На его лице не было никакого выражения, но Арик слышал настоящую злость в его словах. Пантеры и Эйнхольт в беспокойстве наблюдали за новым поворотом событий.
— Левенхерц, ты меня поражаешь. Ты вроде бы знаешь обо всей этой мистике и сокровенных учениях больше любого из нас, ты беспокоишься о том, чтобы добыть ключи к решению наших загадок у странных чужеземцев, которые пытают нас своими дикими обычаями, ты заставляешь нас искать тайны в строении земли… и ты отказываешься от этого? Почему? Ульрик меня побери, я рядом с тобой — темный старый язычник, но даже я могу представить, что твой аль-Азир, если он обладает навыками и знаниями, которыми ты наделял его в своих байках, мог предсказать нам такое знамение!
— Ты прав, старик. Ты не понимаешь всей тонкости действий просвещенных умов, подобных аль-Азиру. Ульрик! Я даже не пытаюсь притворяться, что понимаю! В его словах заложено куда большее значение, чем это! Его разум и проницательность давно уже превзошли тот рубеж, которого можем достичь мы! Он…
— … дал нам ключ, который мы бы смогли понять, будь мы достаточно сообразительны? — быстро ворвался в разговор Арик. — Как бы ты объяснял тактические сложности сражения конным строем человеку, который не знает ничего об основах ведения войны кавалерией? На пальцах, чтобы он смог понять. Так почему ты думаешь, что аль-Азир не сделал так же?
— Арик прав, — подключился Эйнхольт. — Я тебя уважаю как воина и как брата, Левенхерц, но я думаю, что ты запутался в трех соснах. Будь проще!
— Так его, Ягбальд, — усмехнулся Грубер. — Левенхерц, ты знаешь, что твой иноземный друг пытался помочь мне, а не тебе. Помощи-то просил я — тупой солдат, а не ученый человек вроде тебя. И если он действительно на нашей стороне, он не стал бы запутывать меня чересчур сложными речами. Неужели ты настолько сомневаешься в его силе, что не считаешь возможным признать простую вещь: он знал, где и когда мы, — вернее я, смогу увидеть некие знамения, по которым можно будет найти нашего врага. И аль-Азир рассказал мне об этих знамениях так, чтобы я не смог пройти мимо них!
Левенхерц стоял безмолвной тенью в сгущающемся сумраке ночи.
— К северу от семи колоколов, сказал он, — продолжал Грубер — Давай просто проверим. Разве трудно поверить в то, что старик действительно обладает даром предвидения? И не поэтому ли ты первым делом потащил меня на его чердак? Да еще заставил ходить босиком и пить ту мерзкую смолу?
Левенхерц вздохнул, признавая поражение, кивнул Груберу, развернулся и зашагал вверх по склону. На север, к тонкому шпилю башни Шляпников.
Почти час они бродили по окрестностям Дома Шляпников, осматривая улицы и переулки. Когда колокола зазвонили в очередной раз, на Фаушлаг спустилась настоящая тьма. Горячие закатные облака истаяли в темных небесах. Ночной купол небосвода, накрывший Мидденхейм, был черно-пурпурным и беззвездным.
Фон Фольк неожиданно тронул Арика за рукав и указал вверх.
— Ищи потерянный дым, Волк. Такая вроде у вас была следующая загадка?
Арик подтвердил правоту Пантеры и посмотрел в ту сторону, куда указывал фон Фольк. Ночной воздух над улицей был местом столкновения клубов дыма из печных труб домов и таверн. Дым был почти невидим, и лишь легкая рябь, волнение холодной тьмы выдавали его присутствие.
— Тогда откуда поднимается этот дым? — спросил фон Фольк.
Арик проследил взгляд Пантеры и позавидовал его зоркости. Один столб еле различимой дымки, казалось, вовсе не имел источника — ни трубы, ни еще какого-либо дымохода. Он просто возникал в пространстве между скатами крыш и поднимался вверх, призрачно и медленно.
— Ар-Ульрик, запечатай мои уста! — начал Арик. Он повернулся и чуть не обжег взглядом фон Фолька.
— Дым потерянный? — спросил Пантера с хищной ухмылкой.
— Еще бы! — воскликнул Арик и позвал остальных.
Семь человек осторожно двинулись вниз по переулку с говорящим названием Крутой к нагромождению ветхих строений, среди которых и появлялся дым.
— О, боги! Откуда же он берется? — проговорил Эйнхольт, не настаивая на ответе.
— Ниоткуда… — настороженно произнес Мачан, который уже несколько минут держал руку на рукояти меча под плащом.
Грубер вздернул руку и остановил отряд. Они стояли при входе в темный проулок, и им приходилось пригибаться, поскольку дома так нависали над улицей, что образовывали туннель из расшатанных законченных кирпичей. В проулке было полно мусора, грязи и застоявшихся луж. Крысы сновали и прыгали под ногами. Эйнхольт, Хадрик и фон Фольк наполнили ручные светильники маслом из фляжки и запалили их. Отряд двинулся вперед, разглядывая окрестности в неверном свете трех огоньков.
Пройдя ярдов пятнадцать по слегка искривлявшемуся проулку, забравшись глубже, чем кто-либо за последние годы (исключая крыс и сматывающихся воров, разумеется), они увидели ее.
— Разрази меня, Ульрик! — почти неслышно сказал Грубер.
Дверь. Ниже человеческого роста, больше похожая на люк, но все же дверь. Ее крепкое дерево распирало кирпичную стену проулка. И она была черной от смолы.
— Ищи черную дверь, — произнес Грубер.
— Потерянный дым, к северу от семи колоколов… — добавил Арик.
— В ночь без звезд, — закончил Левенхерц. Он вытащил из-под плаща молот и снес дверь с петель. Тьма поманила их…
За порогом тесный проход уходил вниз. Они шли, не разгибаясь, в некоторых местах даже на корточках, и все равно они задевали макушками и локтями стены и свод прохода.
— Гномья работа? — поинтересовался Арик.
— Древняя, как сам Фаушлаг, — подтвердил Эйнхольт. Прозвучало это зловеще.
Единственное, что они могли разглядеть вокруг в дрожащем огне глиняных светильников, так это ступени, вырубленные прямо в скале и чуть поворачивавшие вправо. Вначале шла известняковая кладка, а когда проход опустился ниже уровня фундаментов старых домов, стоявших в проулке, стенами и сводом стал служить гладкий отесанный камень скалы. Они спустились вниз больше чем на тридцать футов. Освещая дорогу фонарем, фон Фольк оступился на одной из ступенек и уперся свободной рукой в стену, чтобы не покатиться вниз Когда он отдернул руку, она была покрыта черной липкой смолой.
— Ты гляди, и стены смолой промазаны, как и дверь. Словно лодку смолили.