— Вот и сходили бы повоевать, когда бы воришка не показал нам дорогу на войну, — засмеялся Моргенштерн.
За раскрашенной занавесью темный коридор, ничем не освещенный, зато теплый и дымный, уходил в никуда. Ганс ступил в него так, словно это были двери родного Храма. Остальные двинулись за ним.
Драккен шел последним. Круца, который придерживал драпировку, ухватил его за руку и вперился в него глазами.
— Ты что, Волк, хотел меня выставить дураком в глазах твоих товарищей?
— Нет нужды. Ты и сам прекрасно справляешься.
— Она не любит тебя, Храмовник, — неожиданно для себя буркнул Круца.
Драккен обернулся.
— И кто тебе сказал?
— Я видел, как она смотрит на меня. Драккен пожал плечами.
— И я знаю, что ты не любишь ее, — добавил Круца, явно испытывая свою удачу и терпение Драккена.
— Мы пришли сюда город спасать, а ты думаешь о ней? Круца улыбнулся, почти с триумфом.
— Я думаю, а ты — нет. Поэтому я знаю, что ты не любишь ее.
— Потолкуем позже, — сказал смешавшийся Драккен и нырнул в проход.
Круца позволил ткани опуститься за последним Волком. В первый раз он оказался один в этом зале. Он прошел к центру зала и опустился на колени, погрузив пальцы левой руки в пыль. Это было то самое место. Место, на котором стоял Дохляк, когда Круца видел его в последний раз. Место, где Дохляк…
«Давай, Круца! Эти вещи ждут, чтобы их взяли!» Круца вздрогнул. Рядом никого не было. Конечно, никого. Дохляк не находился рядом — никогда не находился. Круца знал, что призрак парня обитает в каком-то укромном уголке его разума.
— Я иду, — сказал он этому призраку, поднимая меч и проходя под драпировкой.
На предательском снегу конь Арика оступился и попятился вниз по ступеням Храма. Арик почувствовал, как Ления вжалась в его спину, и приложил все усилия, чтобы совладать с конем при помощи одной здоровой руки.
— Что мы делаем? — испуганным шепотом спросила она, когда конь снова встал на все четыре ноги и продолжил подъем. — Круца же сказал, что это в Нордгартене! Это место, куда они поехали, в Нордгартене! Неужели у вас у всех привычка показывать девушкам Храм Ульрика при первом свидании?
О, Ульрик, она еще может шутить. Арик спешился.
— Это очень важно. Пойдем со мной. Ты должна мне помочь.
Они вошли в Храм. В воздухе чувствовалось смятение. Бертольф поднял тревогу, и сейчас все четыре отряда — Серый, Красный, Золотой и Серебряный — вооружались, чтобы отправиться на выручку Белому Отряду.
Ления поддерживала Арика, пока он пробирался по центральному проходу к статуе Ульрика. В холодном воздухе пахло ладаном. Волчий хор пел гимн об избавлении. Тысячи свечей горели вокруг.
Ления молчала, озираясь. Она никогда не была в этом величественном, благочестивом месте, и теперь поняла, почему Драккен хотел показать ей Храм. Словами никто бы не смог ей объяснить ту сущность Храма для верующих, которую она постигла сейчас, просто разглядывая это помещение. И она поняла, что означает быть рыцарем этого Храма. Она стояла, ошеломленная этим величием, и, к своему удивлению, почувствовала небывалое спокойствие и смирение.
Они приблизились к большому святилищу Вечного Огня. Арик стащил с себя волчью шкуру и принялся оборачивать ею ударную часть своего молота. С одной рукой получалось у него неважно. Он обернулся.
— Оторви от юбки несколько полосок ткани и дай мне.
— Чего?
— Давай, рви, только быстро!
Ления села на холодный пол и начала тщательно отрывать полосы сукна от подола юбки.
Арик тем временем обнаружил какой-то мешок со старыми мощами и привел Лению в ужас, высыпав все его пыльное содержимое на пол. Оказывается, ему был нужен кожаный ремешок от этого мешка. Полосками, которые нарвала Ления, и ремнем он крепко привязал шкуру к молоту, применяя зубы вместо второй руки или прибегая к помощи Лении.
— Что ты делаешь, Арик?
Арик опустил молот, завернутый в шкуру, в Вечный Огонь. Бледное пламя охватило оружие, и Арик поднял пылающий ослепительным белым огнем факел.
— Теперь я отправляюсь на поиски моих братьев. Ты со мной?
Круца догнал Ганса и фон Фолька в авангарде. Впереди, подобно занимающемуся рассвету, виднелся тусклый свет.
— Тут все не так, как раньше, — сказал Круца Гансу. — Все разительно изменилось, и я думаю, это сделала магия.
— Пожалуй, ты прав.
И тут проход вывел их к свету.
Зал, на который они смотрели, был огромным. Немыслимым. Неизмеримым. Холодная громада Фаушлага смыкалась над ними, освещаемая тысячами открытых огней.
— Именем Ульрика! Да этот зал больше ристалища! — выдохнул Аншпах.
— Как этакая громада могла тут находиться, а никто ничего про нее не знал? — прошептал пораженный Брукнер.
— Магия, — ответил ему жрец Морра. Похоже, это был его любимый ответ на все вопросы.
Ганс смотрел в огромную черную чашу открывшегося перед ними зала, где языки пламени вырывались из сотен жаровен, а отсветы костров перебивались белым сиянием тысячи тысяч алхимических ламп, развешанных вдоль стен. Внизу находились сотни приспешников или поклонников Баракоса. Все они стояли на коленях, и из-под капюшонов доносились монотонные звуки напыщенной молитвы, слова которой кололи его душу. В воздухе пахло разложением и смертью.
На дальнем конце зала перед собранием нечестивцев поднималось возвышение, вероятно, алтарь. Над алтарем возвышался каменный трон, вырубленный прямо из самого Фаушлага. На троне сидела фигура, скрытая плащом, и упивалась поклонением.
Вулканическая лава издавала хлюпающие и чавкающие звуки в провале за возвышением, и сернистый дым собирался под сводами пещеры. В левой части пещеры стоял огромный ящик или клетка размером с дом в Нордгартене. Ящик был завешен тканью, пропитанной смолой Он дрожал и раскачивался.
— Что… будем делать? — Круца заикался, прекрасно понимая, что никакой из ответов ему не придется по вкусу.
— Убьем столько, сколько сможем, — прорычал фон Фольк.
Ганс поднял руку.
— План неплох, но я бы хотел прояснить некоторые детали, — и он указал молотом на фигуру, рассевшуюся на троне.
— Вон там наш враг. Убивайте, пока не доберетесь до него. Потом прикончите этого урода. Круца замотал головой.
— Твой план звучит не лучше того, что предложил Пантера. Я считал, что вы умнее других солдат. Тактику знаете и все такое.
— Это война, — огрызнулся фон Фольк. — Если кишка тонка для таких дел, ступай прочь! Ты свою работу сделал!
— Да, иди, — усмехнулся Драккен. — Мы тебя позовем, когда закончим наши дела.