А потом вернулся полк.

Армия Боярина углубилась на юг до самого Прейдишиня, по дороге к ней присоединились два небольших отряда всадников. У Прейдишиня кислевиты заметили войско, превосходившее их армию в три или четыре раза. Без сомнения, это было гигантское сборище банд самого Верховного Зара. Чтобы избежать уничтожения в неравной схватке, полк отступил за исток Тобола и ждал, когда прибудет полк Усковика, чтобы объединить свои силы.

Полк так и не появился. Был ли он уничтожен северянами, или что-то его задержало, кислевиты не знали. Боярин решил ждать два дня. Но в это время враг пришел в движение. Войско варваров, внушительная часть орды Верховного Зара, атаковало полк, форсировав обмелевший Тобол. Силы были неравны, но полк Боярина был готов к атаке. Бой длился около пяти часов, а поздно вечером, понеся большие потери, изрядно потрепанные кислевитами кулы отступили. Небольшая передышка позволила Боярину увести свою армию в область, до того как орда бросит на них все свои силы.

Некоторое время их преследовали, но полк был гораздо мобильнее тяжелых сил курганцев и вскоре оторвался от противника.

Федор Куркоск, посовещавшись со своими командирами, был вынужден принять тяжелое решение. Лето было на исходе, на пороге стояла холодная осень, а за ней и суровая зима. Решено было расформировать полк. Составляющие его отряды отправлялись зимовать в родные станицы. За это время они могли набрать рекрутов, пополнить свои припасы, привлечь наемников и заручиться поддержкой соседних регионов. Куркоск издал приказ — полк Санизы должен воссоединиться в Зойшенке во второй половине зимы, с наступлением первых оттепелей. Если все сложится удачно, полк вырастет в два или три раза. И, если удача их не покинет, полк Санизы будет одним из нескольких собравшихся под знаменами Боярина и его командиров.

Путь лансеров Билидни лежал через степь в Йетчитч.

— Ты идешь, Вебла, яха? — возбужденно спросил Герлаха Витали.

У Герлаха не было особого выбора. Вряд ли он смог бы самостоятельно пробиться на юг, и он не представлял, что будет делать один зимой в городе скотоводов. Кроме того, Зойшенк превратился в место, где разбивались надежды, и Герлаху это надоело.

Он поедет с ротой в Йетчитч. Пусть это и попахивает бегством.

XI. ЧАМОН ДАРЕК

— Дай зеркало, — резко сказал Карл.

— Что?

— Отражающее стекло, — сказал Карл. — Я знаю, у тебя есть. Я видел, как ты им пользовался для своих колдовских штучек.

Чегрум нахмурился, помедлил немного, а потом потянулся к своему мешку с шаманскими принадлежностями, сшитому из шкур.

— Оно не для того, чтобы в него смотреться. Только шаманы могут… — Он пожал плечами. — Может, такому, как ты, можно им пользоваться.

Костлявыми пальцами с длинными ногтями Чегрум выудил из мешка зеркало и протянул его Карлу.

Это был неправильной формы кусок посеребренного с тыльной стороны стекла на ножке из фигового дерева. Карл взял зеркало и посмотрелся.

Казалось, прошли годы, с тех пор как он в последний раз смотрелся в зеркало в гарнизоне Валтца. Теперь на него смотрел уже не тот Карл Райнер Воллен.

Пуля пистолета лансера Империи ударила его в левую надбровную дугу. Кость размозжило, и часть лица от брови до щеки превратилась в рваную рану. Рану затянуло бледно-розовой кожей с черными струпьями, после того боя прошла неделя, и опухоль уже спала.

Карл лишился левого глаза. Боль еще пульсировала в пустой глазнице и давила на череп над выбитым глазом. Чегрум прижег рану раскаленным железом и промыл глазницу травяным настоем. Он, конечно, спас Карла от заражения крови, но изуродованное лицо было уже не спасти.

Карл долго разглядывал себя в зеркале. Он был небрит, зубы нечищены. Черные волосы отросли настолько, что теперь он постоянно завязывал их в хвост. Три синие точки на правой скуле — метка зара Улдина — превратились в старый синяк.

Карл заметил, что, с тех пор как его ранило, курганцы при встрече с ним в страхе отводят глаза в сторону. Это было довольно странно, ведь варвары были привычны к жутким ранам и увечьям. Однако отвращения они не проявляли.

Посмотрев на себя в зеркало, Карл понял, что их пугало.

У него остался один глаз. Один синий глаз. Порох въелся в кожу и оставил на лице черные несмываемые полосы. Черные извивающиеся, как змеи, полосы вокруг здорового глаза.

Синий глаз, окруженный змеями. Неудивительно, что курганцы избегали встречаться с ним взглядом. Карл вернул Чегруму зеркало.

— Лучше бы ты дал мне умереть, — сказал он.

Орда Сурсы Ленка уничтожила армию Рейка под стенами Аахдена. Это была блестящая победа. Вскоре пал и сам город, и сотни горожан, так же как и пленные, взятые в бою, перешли в собственность рабовладельца Скаркитаха. Улдин со своим отрядом, как и Блейда или Херфил и еще шесть вождей, уничтожил достаточно противников, чтобы возвести свою пирамиду из черепов.

Чегрум вырезал очередной шрам победы на щеке Улдина. Четвертый на этой щеке.

А потом Улдин собрал своих воинов на пир. Все вожди в орде праздновали победу. Попировав, они разделили награбленное добро. Было выковано немало трофейных колец.

Впереди лежал Вольфенбург. Улдин надеялся заслужить пятый победный шрам еще до того, как затянется четвертый.

Левое предплечье Карла-Азитзина было до кисти унизано трофейными кольцами, и еще три кольца были на правом предплечье. Когда он немного оправился, Улдин вывел его под стены Аахдена и предложил на выбор одну из захваченных лошадей.

— Я оставлю ту, что у меня есть.

— Она никудышная, Карл-Азитзин. Старая, больная.

— Мне подходит. Ее ничем не остановишь. Я ее не променяю.

Улдин пожал плечами. Даже зар избегал смотреть Карлу в глаза.

— Ну, тогда назови ее как-нибудь.

Курганцы не были сентиментальны. Они давали чему-то имя, только когда это того заслуживало. Многие лошади никак не звались до тех пор, пока не прошли со своим хозяином хоть через одну битву.

— Ей не нужно имя, — отвечал Карл. — Она старая и всю жизнь обходилась без имени. Это просто моя лошадь.

После такого прямого отказа войны из отряда Улдина начали звать старую кобылку — Лошадь-Карла-Азитзина.

— Тебе причитается доля золота, — осведомил Карла зар.

— Мне не на что его тратить. Дай мне добрую шкуру и седло. Будь я проклят, если еще буду драться копьем без стремян. И еще — достойный меч.

Все по приказу Улдина предоставили Карлу в течение одного часа. Хорошее седло, медная упряжь, шпоры, которые Карл сразу прибил к своим тяжелым сапогам, тяжелая бурая шкура медведя с пряжкой. Пряжка в форме длинногривой скачущей лошади была отлита из скифского золота.