Зиндерманн перелистнул несколько страниц новой на вид книги в красном кожаном переплете, а потом повернул ее, чтобы Локен мог рассмотреть рисунки.
— Вот, здесь ясно все показано.
Локен взглянул на страницу и увидел изображения обнаженных дикарей, танцующих с длинными шестами, увенчанными змеями, а также извилистые тела и спирали на примитивных гончарных изделиях. На других рисунках были представлены вазы с гигантскими змеями, обвивающими солнце, луну или звезды, тогда как другие лежали, свернувшись, у корней растущих растений или на животах беременных женщин.
— Что это? — спросил Локен.
— Артефакты, собранные в десятках разных миров за время Великого Крестового Похода, — ответил Зиндерманн, тыча пальцем в рисунок. — Разве ты не понимаешь? Гарви, мы носим свои мифы с собой, а не изобретаем их заново.
Зиндерманн перевернул страницу, показал еще несколько изображений.
— Видишь, змея символизирует энергию, спонтанную созидательную энергию… и бессмертие.
— Бессмертие?
— Да, в древние времена люди верили, что способность змеи менять кожу и таким образом возвращать себе молодость делает ее причастной к тайнам смерти и возрождения. Они наблюдали за луной, видели, как убывает и снова растет небесное тело, и его способность возрождаться надолго связалась в их представлениях с жизнетворными ритмами женщин. Луна стала повелительницей двойной тайны — рождения и смерти, а змея стала ее земным двойником.
— Луна… — задумчиво протянул Локен.
— Да, — продолжал Зиндерманн, оказавшийся в своей любимой стихии. — В ранних обрядах инициации, когда претендент должен был изобразить смерть и последующее возрождение, луна становилась его божественной матерью, а змей олицетворял священного отца. Нетрудно догадаться, почему возникла связь между змеями и способностью к исцелению и почему змея стала объектом поклонения.
— И теперь происходит то же самое? — выдохнул Локен. — Обряд инициации?
Зиндерманн пожал плечами:
— Я не могу ответить определенно, Гарви. Мне надо еще многое просмотреть.
— Скажите все! — потребовал Локен. — Я должен услышать все, что вам известно.
Настойчивость Локена несколько озадачила Зиндерманна, и он вытащил из стопки еще несколько книг, стал их перелистывать, а капитан Десятой роты выжидающе навис над столом.
— Да, да, — бормотал итератор, переворачивая основательно потрепанные страницы. — Да, вот оно. Вот как называлась змея на одном из утраченных наречий старой Земли: «нагаш», что, вероятно, означает «догадка». Выходит, что это слово означало несколько разных понятий, в зависимости от этимологического корня.
— Так что же все-таки оно значило? — спросил Локен.
— Первая интерпретация выдает значение «враг» или «соперник», но, как мне кажется, более популярным определением было «Сейтан».
— Сейтан, — повторил Локен. — Мне кажется, я уже слышал это слово.
— Мы… э… говорили о нем в Шепчущих Вершинах, — тихо произнес Зиндерманн и оглянулся, словно боялся, что его услышат. — О нем было сказано, что это кошмарная дьявольская сила, уничтоженная золотым героем Терры. Как мы теперь знаем, дух Самус, возможно, был местным эквивалентом для обитателей Шестьдесят Три Девятнадцать.
— Вы верите в это? — воскликнул Локен. — В то, что Самус был духом?
— В какой-то мере — да, — откровенно признался Зиндерманн. — Я уверен, то, что я видел тогда в горах, было не просто энергией варпа, несмотря на все утверждения Воителя в обратном.
— А что вы можете сказать об этом змее Сейтане?
Зиндерманн явно обрадовался, что разговор перешел на более близкую ему тему.
— Если присмотреться повнимательнее, можно заметить, что слово «змей» происходит от одного из корней языка Олимпа, означающего «дракон», то есть космический змей, который символизирует Хаос.
— Хаос? — закричал Локен. — Нет!
— Да, — продолжал Зиндерманн, нерешительно показывая Локену отрывок текста. — Это тот самый «хаос» или «змей», которого необходимо победить любым путем, чтобы восстановить порядок и сохранить жизнь. Этот змей-дракон обладает великой силой, и годы его власти были отмечены великими амбициями и стремлением к риску. В книге сказано, что интенсивность событий, происходящих в год дракона, возрастает в три раза.
Локен попытался скрыть ужас, посеянный в его душе словами Зиндерманна. Обрядовое значение змеи и занимаемое ею место в мифологии только укрепили его убежденность, что происходящий на Давине обряд излечения способен принести только вред. Он перевел взгляд на лежащую перед ним книгу.
— А это что?
— Это отрывок из «Книги Атума», — с некоторой опаской ответил Зиндерманн. — Клянусь, я только недавно обнаружил его. Я ничего такого не предполагал и не думаю, что… В конце концов, это просто какая-то чепуха, не так ли?
Локен заставил себя прочитать пожелтевшую от времени страницу, и каждое слово, достигая его разума, каменной тяжестью ложилось на сердце.
Я Хорус, выкован из тел Древних Богов,
Я тот, кто подчинился Хаосу,
Я величайший разрушитель всех и вся.
Я тот, кто поступал согласно своей воле
И тем обрек на смерть дворец своих желаний.
Такая участь постигает всех, кто, как и я,
Шагает по извилистому следу змеи.
— Я не знаток поэзии, — сердито бросил Локен. — Что все это значит?
— Это пророчество, — нерешительно произнес Зиндерманн. — Оно предвещает время, когда мир вернется в состояние первоначального Хаоса и скрытые силы высших богов воплотятся в новом змее.
— Кирилл, у меня нет времени для метафор, — проворчал Локен.
— Если рассматривать только основное значение, — пояснил Зиндерманн, то в пророчестве говорится о гибели Вселенной.
Сеянус отыскал его на ступенях сводчатой базилики. По обе стороны от широкого входа стояли облаченные в погребальные саваны скелеты и держали перед собой горящие курильницы. На город уже опустились сумерки, но улицы все так же были запружены паломниками, несущими в руках зажженные свечи или фонари.
Хорус поднял взгляд на приближающегося Сеянуса. В любое другое время шествие людей, несущих свет, показалось бы ему красивым зрелищем. Раньше вид пышных процессий в его честь раздражал Хоруса, но теперь он тосковал по торжественным церемониям.
— Вы увидели все, что хотели увидеть? — спросил Сеянус, присаживаясь рядом с ним на ступени.
— Да, — кивнул Хорус. — Я хочу покинуть это место.
— Скажите только слово, и мы можем в любое время покинуть этот мир, — заверил его Сеянус. — Но вы должны увидеть кое-что еще, а у нас не так уж много времени. Ваше тело умирает, и выбор необходимо сделать раньше, чем процесс зайдет так далеко, что даже силы варпа будут не в состоянии помочь.