Воины осторожно ходили кругами, внимательно следя друг за другом и зная, насколько опасен и смертоносен каждый из них, вспоминая десятилетия прошлых битв. Фулгрим заметил слезы в глазах брата, и смесь тоски и наслаждения, вмиг заполнившая его душу, чуть не заставила Феникса бросить меч и прижать брата к груди, чтобы тот смог разделить с ним столь превосходное чувство.
— Глупо, Феррус! — крикнул Фулгрим. — Прямо сейчас, на Истваане III, Воитель готовится очистить ряды верных ему Легионов от слабаков и предателей!
— Что ты там бормочешь, тварь? — огрызнулся Манус.
Финикиец лишь рассмеялся в ответ:
— На истваанских повстанцев обрушатся силы четырех Легионов — а вернее, лишь той их части, что не пожелала или не сумела поддержать Хоруса и его великие замыслы о будущем Галактики. Скоро — а может быть, и уже — они передохнут, как крысы от яда, под огнем вирусной бомбардировки!
— П-пожиратель Жизни? — прошептал Манус, и Феникс вновь увидел ужас в его глазах. — Трон предвечный, Фулгрим, как ты можешь участвовать в этом чудовищном плане?
Брат вновь ответил ему лишь взрывом дикого смеха и вновь бросился в атаку, его сверкающий меч рассек воздух огненной дугой. Манус, как и прежде, попытался отразить удар рукоятью молота — но его оружие не было создано для дуэльных поединков. Фулгрим плавно отклонил меч вверх, обогнул защиту Ферруса и ударил брата в лицо.
Огненный Клинок рассек щеку Мануса, кожа повелителя Железных Рук почернела и сравнялась по цвету с его броней, а сам Феррус не сдержал крик боли и тоски, когда выкованное им оружие нанесло ему же тяжкую рану. Ослепленный на мгновение, он, покачиваясь, отступил от брата-предателя.
Но Фулгрим тут же набросился на него, стремясь развить успех, и ударил Мануса кулаком в латной рукавице. Раздался хруст ломаемой кости, и Феррус едва устоял на ногах; кровь текла по его лицу, капая на ворот брони. Все чувства Феникса вопили, наслаждаясь мучениями брата и собственной жестокостью.
Видя, что Манус почти повержен, ранен и ослеплен, Фулгрим вновь поднял меч и обрушил его на шею брата, стараясь попасть в промежуток между затылочной костью и доспехом. Время замедлилось — Огненный Клинок просвистел в воздухе, а Феррус, не пытаясь поднять молот, словно смирился с уготованной ему судьбой.
Но в последний миг преданный примарх вскинул серебряные руки и охватил ими смертоносное лезвие.
Сила удара была столь велика, что мощнейшая отдача прошла по всей длине меча, и на миг Фулгриму показалось, что ему раздробило кисти. Он попытался выдернуть Огненный Клинок из захвата, но Манус держал его неимоверно крепко, и лезвие не сдвинулось ни на пядь, а руки брата изгибались и плыли, на глазах превращаясь в жидкий металл. Феникс пораженно моргнул, видя, как стальной клинок плавится и его пламя гаснет в захвате примарха Железных Рук.
Его брат открыл вновь прозревшие глаза, и погасший огонь меча пылал в них.
— Я создал его, — прошептал Феррус, — я его и уничтожу.
В тот же миг, будто утверждая слова Мануса, Огненный Клинок взорвался яркой вспышкой расплавленного металла. Братьев-примархов отбросило в разные стороны взрывной волной, их доспехи и плоть опалили и прожгли насквозь раскаленные капли.
Фулгрим поднялся на четвереньки и ошеломленно мотал головой, пытаясь прогнать из глаз яркие пятна и разноцветные круги. Рукоять Огненного Клинка осталась в его ладони, но вместо лезвия из неё струилась тонкая струйка черного дыма и узкая, бесформенная полоска металла. Вид погибшего меча, служившего ему две сотни лет, пронзил кровавый туман наслаждения, обволакивающий разум Фулгрима. Он понял глубокий символизм случившегося.
Теперь Феррус был мертв для него и должен был умереть для всей остальной Галактики и на благо новому порядку, который несло с собой возвышение Хоруса. Конечно, он до последнего надеялся, что до этого не дойдет, но… пора заканчивать представление.
Феррус лежал поодаль, без чувств, его руки светились пламенем убитого Огненного Клинка. Одним прыжком оказавшись на ногах, Феникс направился к брату, а тот, приходя в сознание, застонал от боли и ужаса, происходящего с ним.
Нагнувшись, Фулгрим подобрал боевой молот Мануса, оружие, в которое он вложил часть сердца и души, оружие, откованное, кажется, уже целую эпоху назад, ещё до того, как был найден последний примарх.
Крушитель Стен удобно и прочно лег в руки своего создателя, и Феникс, закинув оголовье молота на плечо, триумфально встал над поверженным и обожженным телом брата. Тот из последних сил поднялся на локтях и, взглянув на Фулгрима залитыми кровью глазами, прохрипел:
— Лучше тебе убить меня сейчас. Иначе, клянусь, я буду преследовать тебя вечно.
Фулгрим спокойно кивнул и вознес молот над головой, готовясь нанести смертельный удар.
Тот задрожал в его руках, но отнюдь не потому, что весил он больше взрослого орка — Феникс вдруг ощутил весь ужас того, что он намеревается совершить. Глубокая тьма его зрачков встретилась с блистающим в глазах брата серебром, и уверенность Фулгрима, его желание убивать пошатнулись.
Опустив молот, он, запинаясь, произнес:
— Ты по-прежнему брат мне, Феррус. Я пошел бы вместе с тобой куда угодно, даже навстречу смерти. Почему ты не готов сделать то же самое ради меня?
— Ты больше не мой брат! — прохрипел Манус, пуская кровавые пузыри.
Феникс сглотнул, пытаясь сосредоточиться на том, что он должен убить Ферруса во имя будущего Галактики. Откуда-то доносился тусклый голос, далекий шепот, призывающий его не медлить и забрать жизнь повелителя Железных Рук… но из глубин памяти Фулгрима поднимались яркие и прекрасные воспоминания тех времен, когда они дружили и сражались вместе. Голос отступал все дальше, не в силах преодолеть возникшую преграду.
— Я останусь твоим братом до конца, — ответил Феникс, и молот в его руках описал нисходящую дугу, закончившуюся на подбородке Мануса. Голова его брата резко откинулась назад, ударившись о металлический пол Железной Крепи, и Феррус рухнул, всего лишь потеряв сознание от удара, который оторвал бы голову простого смертного и отбросил её на сотни метров вдаль.
Голос в разуме Фулгрима завизжал, требуя покончить с Манусом, но Финикиец не пожелал услышать его, и, отвернувшись от преданного брата, крепче перехватил молот и направился к вратам, ведущим в Анвилариум.
За его спиной лежал Феррус Манус, бесчувственный и изуродованный, но живой.
ВЕЛИКИЕ ВРАТА Железной Крепи отворились и Юлий увидел своего Примарха, несущего огромный Крушитель Стен. Габриэль Сантар замер, пытаясь понять, что произошло за непроницаемыми стенами, но в этот миг Каэсорон, обернувшись, крикнул:
— Финикийцы!
Действуя невероятно слаженно, словно один человек, Гвардейцы Феникса взмахнули своими золочеными алебардами, и потрескивающие энергией лезвия обезглавили Морлоков, стоявших рядом с ними. Десять голов рухнули наземь с ужасающей симметрией, но тела, удерживаемые доспехами, остались стоять, словно жуткий памятник предательства. Юлий широко улыбнулся, заметив гримасы страха и абсолютного непонимания на лицах астропата и Сантара. Гвардейцы Феникса тем временем сошлись в центре Анвилариума, держа перед собой окровавленные алебарды, превратившиеся в оружие палачей.