— Ошибаетесь, мадам. Месье дю Лак принадлежит к свите мадемуазель де Лавальер, а Его Величество принимает все прошения, представленные от ее имени. Новое правило, о котором я рассказываю, уже передано на рассмотрение в Высший Совет.
— Тогда представь собственное прошение, поддержанное какой-то влиятельной особой из окружения короля.
— Например, вами, мадам, — сказал Бине и быстро достал из сумки запечатанную бумагу. — Вы столь добры, что не откажетесь передать эту обоснованную жалобу в руки Его Величества.
Анжелика не знала, как поступить. Ее прическа должна оставаться безупречной. Любая женщина знает, из каких мелочей складывается успех в высшем свете, и никогда не станет ссориться со своим парикмахером, особенно перед открытием сезона грандиозных зимних праздников.
В итоге она взяла прошение, но предупредила, что ничего не может обещать. Бине рассыпался в благодарностях.
— Мадам, вы можете все, я убежден, я знаю вас уже давно. Вот увидите, я сделаю вам прическу, достойную богини.
— Не расходуй попусту свой талант. Я тебе ничего не обещала и даже не представляю, с какого конца взяться за это дело… Что ты себе возомнил? У меня нет должности при дворе, и вообще я появлялась там всего два раза.
Но оптимист Бине безоговорочно доверял своей старой знакомой. Последующие два часа Анжелика находилась в полной власти этого словоохотливого и восторженного человека. Взглянув в зеркало, она не смогла удержаться от довольной улыбки.
— Я несколько расширил свое прошение, — упомянул Бине перед уходом. — Я настоятельно прошу Его Величество сделать меня своим личным изготовителем париков.
— Честолюбие не доведет тебя до добра. В нашем королевстве в твоих услугах меньше всех нуждается король. У него роскошная собственная шевелюра, которая лучше любого парика и которой он никогда не согласится пожертвовать.
— Мода есть мода, — нравоучительно заявил Бине. — Перед ней склоняются даже короли. А сейчас в моде парики. Они придают величие даже заурядному лицу, исправляют самые неправильные черты. Они спасают лысых от насмешек, стариков от простуд, они помогают и тем и другим продлить их годы амурных побед. Кто сегодня обходится без парика? Рано или поздно король тоже будет им пользоваться. А я, Франсуа Бине, специально для Его Величества придумал модель, которая позволит ему носить парик, не расставаясь со своей шевелюрой и даже не полностью скрывать ее.
— Месье Бине, вы меня заинтриговали.
— Мадам, я открою свою тайну только одному человеку — королю.
На следующий день Анжелика решила, что больше не может обходиться без придворной суеты, и отправилась в замок Сен-Жермен-ан-Ле, вот уже три года служивший одной из постоянных резиденций Людовика XIV.
АНЖЕЛИКА приказала остановить карету у входа в парк. Здесь подступы ко дворцу казались еще более оживленными, чем в Версале. Близлежащий городок принимал непосредственное участие в жизни королевского двора. Зеваки, просители, служащие, лакеи постоянно сновали туда-сюда.
Одна из прекраснейших панорам Иль-де-Франса открывалась с террасы длиной более чем в полулье, устроенной по проекту архитектора Ленотра.
В эту минуту в роскошной карете, запряженной шестеркой белых лошадей, украшенных богатой сбруей, подъехал и сам король в сопровождении четырехсот всадников-дворян, державших в руках свои шляпы. Необыкновенная разноцветная кавалькада особенно эффектно смотрелась на фоне рыжей осенней листвы. Вдали, за лесом, можно было разглядеть Париж и долину Сены, окрашенную нежными голубоватыми и зеленоватыми тонами.
Маркиз де Лавальер первым оказался около Анжелики. Вскоре рядом с ними остановились маркиз де Рокелор, Бриенн и Лозен. Придворные оживленно обсуждали последнюю новость. Король пригласил во дворец портного и дал ему указание о пошиве замечательных голубых жюстокоров. Это будет почетное одеяние избранных, которое в то же время должно отличаться монашеской строгостью. Были отобраны шестьдесят дворян, которые смогут сопровождать Его Величество в развлекательных прогулках, не испрашивая особого разрешения. Они будут носить голубую униформу, которая в глазах всего света станет ярчайшим свидетельством расположения государя. Прошел слух, что голубые атласные жюстокоры будут подбиты алой подкладкой и расшиты скромным золотым и серебряным узором, алого цвета будут также обшлага рукавов и жилет.
— Наш друг Андижос преподносит приятные сюрпризы, — сообщил Лозен. — Он осыпан королевскими милостями настолько, что мы можем без опасений прогуливаться в его обществе. Кстати, дорогая, вы видели гроты Сен-Жермена?
Получив отрицательный ответ, Пегилен взял Анжелику за руку и повлек ее прочь от других поклонников, намереваясь продемонстрировать любопытнейшие гроты с говорящей и двигающейся скульптурой, возведенные еще при добром короле Генрихе. Итальянские умельцы Франчини, прибывшие во Францию в 1590 году, которых называли «мастерами в искусстве использования воды для благоустройства парков и садов», населили гроты сонмом мифологических существ, которых вода заставляла двигаться и издавать звуки.
В первом гроте жил игравший на арфе Орфей. Около него по очереди появлялись разные животные, каждое из которых испускало свой собственный крик.
Во втором гроте укрывался пастух, певший в сопровождении хора птиц.
В третьем гроте, где механический Персей освобождал Андромеду, а тритоны дули в огромные раковины, Лозен со своей спутницей встретили мадемуазель де Лавальер в окружении небольшой свиты. Она сидела на краю одного из фонтанов, погрузив тонкие пальчики в журчащую воду.
Граф де Лозен отвесил ей глубокий поклон, и молодая женщина очень радушно ответила ему. С юности привыкшая к куртуазным беседам, давно вышедшая в свет, она, тем не менее, казалась застенчивой, потому что не могла избавиться от стыда, который постоянно испытывала оттого, что стала любовницей короля.
Луиза де Лавальер страдала от необходимости появляться на людях, но всегда старалась выглядеть естественной и благожелательной. Она с интересом посмотрела на Анжелику.
— Сдается мне, что мадемуазель де Лавальер может снискать любовь, но не преданность, — заметила Анжелика, когда они с Пегиленом возобновили прогулку под сенью зеленой аллеи.
Лозен ничего не ответил, бросив быстрый взгляд на свою приятельницу. Она продолжила:
— Все слуги и прихлебатели, которых она поддерживает, сама того не желая и не отдавая себе в этом отчета, бросят ее при малейшей перемене ветра. Кажется, что в истории не было еще фаворитки, которая бы почти ничего не требовала для себя лично, но при этом так опустошала королевскую казну. Протеже мадемуазель де Лавальер — истинное бедствие для государства. Их можно встретить везде, их зубы остры, руки загребущи, а сами они ненасытны.