А уж теперь, увидев, как она, вытянув шею, во все глаза вылупилась на Эрика, капая слюной на парту, точно не почувствовала к ней никакого расположения.
«А с какой, собственно, стати? Эрик больше не мой парень, и я не имею права злиться, когда на него пялится другая! Не стану обращать на это внимания. Может, я даже подружусь с этой глупой овцой и докажу всем, что Эрик мне безразличен. Да-да, я обязательно…»
— Привет, Зет!
Очень высокий, очень милый и очень блондинистый Коул Клифтон, который встречается с Шони (что само по себе говорит о его бесшабашной храбрости), прервал мой внутренний монолог.
— Привет! — ответила я, широко улыбнувшись в ответ.
— Отлично, замечательно. Спасибо, что вызвалась, Зои!
— К-куда вызвалась? — захлопала я глазами, глядя на Эрика.
Мой бывший парень и теперешний препод холодно улыбнулся, сверкнув льдисто-синим взглядом.
— Ты что-то сказала, и я решил, что ты согласна составить мне пару в импровизации по пьесе Шекспира.
Я с шумом сглотнула.
— Вообще-то…
Для начала я собиралась у него выяснить, что это за долбаная импровизация такая, но когда холодный взгляд Эрика стал насмешливым, словно он принимал меня за альтернативно одаренную, резко передумала. Фиг два я позвоню Эрику Найту унижать и третировать меня целый семестр!
И прочистила горло и выпрямилась, откинувшись на спинку стула.
— Да, с удовольствием сымпровизирую!
Мелькнувшее в его потрясающих синих глазах изумление придало мне уверенности в себе, которая, впрочем, мгновенно испарилась, едва Эрик произнес:
— Замечательно, тогда бери листок с текстом и выходи к доске.
Дерьмо, дерьмо, дерьмо!
— Хорошо.
Через секунду мы с Эриком стояли лицом к классу.
— Как я объяснял до того, как нас перебила опоздавшая Зои, импровизация шекспировских пьес — отличный метод развития актерских способностей. Надо сказать, импровизации на темы пьес Шекспира большая редкость: актеры робеют перед величием драматурга и не решаются отступать от текста. Тем интереснее будет наша задача. — Эрик кивнул на скомканный листочек бумаги, зажатый в моем потном кулаке. — Это начало сцены между Отелло и Дездемоной.
— Так мы играем «Отелло»? — пискнула я, чувствуя, как от шока мой желудок превратился в камень. Монолог из «Отелло» влюбленный Эрик когда-то читал мне перед всей школой.
— Ну да, — Эрик впился в меня взглядом. — Есть возражения?
«Да!»
— Нет, — солгала я. — Просто спросила, вот и все…
Господи, он что, собирается сымпровизировать со мной любовную сцену из «Отелло»? Если честно, я совершенно не понимала, отчего меня так сильно тошнит — от того, что я этого хотела или наоборот?
— Хорошо. Ты ведь знакома с фабулой пьесы?
Я кивнула. Разумеется, знакома! Мавр Отелло (крутой чернокожий чувак) женился на Дездемоне (обалденно белокожей блондинке). Они души друг в друге не чаяли, пока Яго (козел вонючий), по приколу не решил выставить Дездемону изменницей. Отелло реально съехал с катушек и задушил Дездемону. До смерти.
Вот дерьмо!
— Хорошо, — повторил Эрик. — Для импровизации я выбрал самую драматичную сцену пятого действия, когда Отелло изобличает Дездемону. Сначала мы прочтем текст пьесы, а когда я скажу: «ты перед сном молилась», начинай импровизировать. Постарайся говорить, следуя фабуле, но современным языком. Поняла?
«К сожалению, даже очень хорошо».
— Да, поняла! — вслух сказала я.
— Прекрасно, тогда приступим!
Тут, как уже много раз до этого, я увидела чудо. Эрик Найт вошел в образ своего персонажа — и полностью преобразился. Отвернувшись меня, он начал читать монолог Отелло. Я заметила, что он опустил листок с текстом и проносит наизусть:
Таков мой долг. Таков мой долг. Стыжусь
Назвать пред вами, девственные звезды,
Ее вину. Стереть ее с земли.
Я крови проливать не стану
Икожи не коснусь, белей, чем снег…
Клянусь, Эрик даже внешне изменился! Не смотря на гнев и обиду, подступавшие к моему горлу при мысли о том, что эта чертова импровизация вот-вот превратится в мою публичную порку перед всем классом, я не могла не восхититься его потрясающим талантом.
Потом Эрик повернулся ко мне, и сердце мое пустилось вскачь, потому что он с силой стиснул мне плечи.
На свете не найдется Прометея.
Чтоб вновь тебя зажечь, как ты была.
Должна увянуть сорванная роза.
Как ты свежа, пока ты на кусте! [5]
И тут Эрик вдруг отколол такое, от чего у меня чуть крыша не поехала. Он наклонился и поцеловал меня в губы. Поцелуй был одновременно грубым и нежным, пылающим от горечи измены, но самое главное, Эрик вовсе не спешил его прерывать!
От этого поцелуя у меня перехватило дыхание. Свело живот. Закружилась голова.
«Я так хочу снова стать его девушкой!»
Я поспешно взяла себя в руки, услышав, как Эрик произнес:
Я плачу и казню, совсем как небо,
Которое карает, возлюбив.
Она проснулась.
— Это ты, Отелло? — я подняла глаза от листка на Эрика и захлопала глазами, делая вид, будто его поцелуй меня разбудил.
— Да, Дездемона.
Отпад! Неужели мне придется произнести вслух то, что там дальше? Я судорожно сглотнула, и прохрипела:
— Ты не ляжешь спать?
— Ты перед сном молилась, Дездемона?
Красивое лицо Эрика перекосилось, разом став суровым и страшным, поэтому мне ничего не стоило изобразить смертельный ужас.
— Да, дорогой мой, — быстро прочла я последние слова на листке. Дальше надо было импровизировать.
— Очень хорошо, что ты очистила душу перед тем, что сейчас свершится, — совсем по-современному сказал Эрик, не выходя из образа обезумевшего от ревности Отелло.
— В чем дело? Не понимаю, о чем ты!
Импровизировать оказалось несложно. Я совершенно забыла о классе, жадно ловившем каждое наше слово. Сейчас я видела перед собой лишь Эрика-Отелло и всей душой чувствовала ужас и отчаяние Дездемоны, боявшейся навсегда потерять его.