— Увидимся за завтраком, — хором крикнули они и скрылись за дверью.
В комнате остались лишь бабушка, я, Афродита, Малефисент и крепко спящая Нала.
— Пожалуй, мне тоже пора, — вскочила Афродита. — Чует мое сердце, завтра будет особенный день.
— Может, переночуешь у меня? — предложила я.
Афродита подняла идеальные брови и с нескрываемым презрением оглядела две узенькие односпальные кровати.
— Ты все-таки жутко капризная, — вздохнула я. — Хочешь, ложись на мою кровать, а я заберусь в спальник?
— Неужели Афродита еще ни разу не оставалась на ночь в твоей комнате? — спросила бабушка.
Афродита фыркнула.
— Никогда! Завтра я покажу вам свою комнату, и вы сразу поймете, почему я предпочитаю спать в своей постели.
— И еще у Афродиты репутация стервы, а стервы не ночуют у подружек.
«Зато охотно ночуют у дружков, но зачем бабушке знать об этом?»
— Спасибо, подружка, — буркнула Афродита.
— Если она переночует у тебя сразу после моего приезда, Неферет насторожится? — прищурилась бабушка. — Ведь Шекина, наверняка, поставила ее в известность о моем визите?
— Ну да, наверное, — нехотя признала я.
— Неферет не просто насторожится, а сделает охотничью стойку, — уверенно заявила Афродита.
— Тогда, детка, тебе лучше спать у себя, чтобы не давать Неферет лишних поводов подозревать нас, — решила бабушка. — Но я не позволю тебе спать без защиты!
Бабушка поднялась, подошла к груде сумок, все еще стоявших возле двери, и с головой нырнула в очаровательный голубой саквояж, который любила называть «походным».
Сначала она вытащила чудесную ловушку для сновидений. Я много таких повидала, но эта была просто прекрасна. Представьте себе оплетенное кожей кольцо с тончайшей паутинкой лиловых нитей, в центре которой красовалась большая гладко отполированная бирюза цвета ясного летнего неба. По бокам ловушки в три ряда висели нежные перламутрово-серые голубиные перья. Бабушка торжественно вручила ловушку Афродите.
— Какая прелесть! — ахнула Афродита. — Честное слово, она потрясающая!
— Рада, что тебе понравился подарок, дитя мое. Знаю, многие считают ловушки для снов пустячной забавой — думают, они годятся лишь как украшение; но это не так. Я сделала несколько ловушек, и в центр каждой вплела защитную бирюзу. Думаю, вас нужно ограждать не только от плохих мыслей. Возьми ее, детка, повесь на окно в своей комнате. Пусть сила этой ловушки защитит от зла твою спящую душу!
— Спасибо, бабушка! — искренне поблагодарила Афродита.
— И вот еще! — Бабушка снова порылась в саквояже и вытащила высокую толстую свечу сливочного цвета. — Перед тем как ляжешь в постель, зажги ее и поставь рядом на столик. Во время прошлого полнолуния я прочитала над ней защитное заклинание и оставила на всю ночь пропитываться магическим лунным светом.
— А не слишком ли ты увлеклась оберегами, ба? — усмехнулась я.
Вообще- то за семнадцать лет я успела привыкнуть к бабушкиным странностям и нисколько не удивлялась тому, что она чувствует вещи, которые, в принципе, ей чувствовать не полагается — скажем, неожиданный приезд гостей, приближение торнадо (еще до изобретения радара Доплера!) или грозящую опасность.
— У-ве-тси-а-ге-я , осторожность никогда не бывает лишней! — Бабушка взяла лицо Афродиты в ладони и поцеловала ее в лоб. — Спокойной ночи, доченька. Пусть тебе приснятся хорошие сны!
Я увидела, как Афродита часто-часто заморгала, словно вот-вот расплачется.
— Спокойной ночи, — выдавила она и опрометью бросилась из комнаты.
Бабушка долго молчала, потом посмотрела на захлопнувшуюся дверь и тяжело вздохнула.
— Бедная девочка! Сдается мне, она совсем не знала материнской любви…
— Ты опять угадала, — сказала я. — Знаешь, раньше Афродита была такая противная, что ее все терпеть не могли, а я больше всех. Но теперь я поняла: это все показное. Нет, только не подумай, будто она идеал! Она избалованная, легкомысленная, и на язык к ней лучше не попадаться. Порой она ведет себя просто ужасно, но при этом она… — Я замолчала, пытаясь подобрать подходящее определение.
— Она твоя подруга, — просто сказала бабушка.
— Бабушка! Вот ты у нас офигителъно близка к идеалу — восхитилась я.
— Ну, это у нас наследственное, — лукаво подмигнула мне бабушка. — А теперь помоги мне повесить на окно ловушку и зажги лунную свечу — тебе необходимо поспасть.
— А тебе? Разве ты не будешь ложиться? Я ведь сегодня подняла тебя в такую рань, а ты сказала, что уже давно не спишь!
— Вздремну немного, но у меня куча дел. Я нечасто выбираюсь в Талсу, поэтому пока мои маленькие вампирята спят, устрою себе небольшой праздник — пройдусь по магазинам, а потом с удовольствием отобедаю в «Классной доске».
— Ой, бабушка! Кормят там — просто объедение! Помнишь, как мы там были с тобой в последний раз?
— Ну вот, соня, пока ты будешь давить подушку, твоя бабушка заглянет к ним и проверит, не испортились ли они. Если нет, выберем самым хмурый денек и пообедаем там вместе.
— Выходит, сегодняшний обед — это просто разведка на местности? — усмехнулась я и, пододвинув стол к окну, стала размышлять, куда бы пристроить ловушку для сновидений.
— Точно! Детка, а что ты думаешь делать с видеоняней? — Бабушка взяла со стола переносной монитор. Он был выключен, но я заметила, что бабушка держит его с опаской, словно бомбу.
— Афродита сказала, там есть динамик, вздохнула я. — Видишь кнопку ЗВУК?
— Ага, нашла. — Бабушка нажала на кнопку, и на мониторе вспыхнул зеленый световой индикатор.
— Ну вот, звук оставим, а изображение выключим. Положу монитор рядом с кроватью, если там что-нибудь зашевелится, я мигом проснусь.
— Да, уж так-то куда лучше, чем ночь напролет любоваться на мертвое тело, — проворчала бабушка и, пристроив монитор на моем прикроватном столике, подняла глаза. — Детка, раздвинь-ка на секундочку шторы и повесь ловушку поближе к окну. Нам нужно защищаться от того, что снаружи, а не внутри.
— Ой, точно! Сейчас.
Я раздвинула в стороны тяжелые шторы и чуть не завизжала от ужаса: через стекло на меня смотрела уродливая черная птица с пылающими злобой красными человеческими глазами. Мерзкая тварь цеплялась за карниз голыми человеческими руками и ногами.
Увидев меня, она разинула свой изогнутый черный клюв и показала мне раздвоенный красный язык. Потом я услышала негромкое жабье «Кроооо-ааак!», показавшееся мне грозным и насмешливым одновременно.