— Папа, со мной все будет в порядке, — заверила Джулия. — Иди с остальными. Мы скоро подоспеем.
Отец проворчал:
— Две минуты.
Наконец он вышел и последовал за остальными. Они снова остались одни. Почему же, ради всего святого, ее вдруг охватило такое беспокойство? Честно сказать, последние несколько дней не лучшим образом сказались на ее нервах.
— Ты дрожишь, — сказал Растмур.
— Не беспокойся, все хорошо, — заверила его Джулия. — Я рада, что все, наконец, закончилось. Фицджелдером займутся, а эта ужасная семейная тайна рассыпалась в прах.
— Счастливый конец для всех.
— И для твоей матери. Как ужасно, должно быть, она чувствовала себя все это время, полагая, что ее муж…
Растмур покачал головой:
— Но ей не следовало беспокоиться. Отец был ей предан, он боготворил ее. Он оставался верен ей до самой смерти. Как и я собираюсь поступить со своей женой.
Улыбка Джулии угасла. Эти слова ранили ее больше, чем нож Фицджелдера. Так вот как это закончится.
Она хотела притвориться, что не слышала его слов. Ей хотелось, чтобы он обнял ее, не обращая внимания на реальность. Она желала, чтобы он вновь соблазнил ее с той же страстью, какую не дарил ей больше никто. Она хотела, чтобы он сказал ей, что она справится.
Но Растмур ничего этого не сделал. К ее величайшему удивлению, он упал на одно колено и взглянул на нее так, как смотрят собаки на своего хозяина.
— Джулия Сент-Клемент, теперь, когда имя моего отца и честь моей семьи вне опасности, я просто обязан умолять тебя оказать мне величайшее благоволение и согласиться стать моей женой.
У нее перехватило дыхание, и все поплыло перец глазами. Боже правый, ей послышалось, этот мужчина и правда только что попросил ее выйти за него?
— Энтони, я…
— Скажи «да», Джулия!
— Но я не могу. Ты знаешь, что я не могу.
Он побледнел.
— Почему?
— Потому что я актриса. У тебя есть долг перед обществом, перец твоим титулом, перед поколениями благородных Растмуров!
Его лицо просветлело, и он с облегчением вздохнул:
— О, слава Богу, Джулия. На мгновение я подумал, что ты просто больше меня не любишь.
Боже, сегодня Энтони был полон сюрпризов. Он попросил ее выйти за него? Но какой же он глупый!
Разве она может отказать ему? Ее сопротивление было совсем слабым, а он все смотрел на нее снизу вверх с любовью, преданностью и с сотней других чувств, без которых Джулия просто не могла существовать. Она просто не могла больше отвергать его. Если он был достаточно глуп, чтобы сделать ей предложение, то он сам заслуживает той судьбы, которую выбрал.
— Черт побери, Растмур. Как я люблю тебя! — воскликнула она, бросаясь к нему в объятия.
— А вот и вы! — услышала Джулия громкий голос лорда Дэшфорда, когда они с Растмуром попытались незаметно присоединиться к остальным.
Это была забавная попытка. Очевидно, пропустить их было невозможно. Дэшфорд с женой, как и все остальные — за исключением Фицджелдера, — терпеливо ждали в большой гостиной.
— Простите, что заставили всех вас ждать, — радостно произнес Растмур. — Мне нужно было… помочь мисс Сент-Клемент кое в чем.
Она нервно провела рукой по своим волосам.
Пенелопа засмеялась.
— Что вы смеетесь? — спросил Растмур. — Вы думаете о том, что произошло за это время? Что ж, я скажу вам. Внизу я попросил мисс Сент-Клемент оказать мне величайшую честь стать моей женой.
— И чертовски хорошо, что попросил, мой мальчик, — пробормотал отец Джулии.
— И она согласилась, — закончил Растмур.
Джулия ожидала услышать возмущенный возглас леди Растмур, но ничего подобного не произошло. Они услышали лишь нестройных хор пожеланий счастья от всех остальных. Особенно от Пенелопы. Наконец Джулия заставила себя взглянуть на ту, которая, хочется ей того или нет, скоро станет ее свекровью.
— Так, значит, эта женщина займет мое место в Габерделл-Эбби?
Джулия смущенно опустила глаза. Она чувствовала, как ее невероятная радость сменяется ощущением собственного убожества. Она согласилась на предложение Растмура не больше десяти минут назад, а злоключения уже начались. Скоро ли она пожалеет о своем решении выйти за него?
— Думаю, она станет прекрасной золовкой, мама, — со слишком уж бросающейся в глаза уверенностью сказала Пенелопа.
— Не думай, что тебе будет позволено слишком много общаться с ней, Пенелопа, — авторитетно сказала виконтесса.
Джулия изо всех сил старалась, чтобы из глаз не брызнули слезы. Она любит Энтони, а он любит ее, как-нибудь они вместе это преодолеют.
— По крайней мере, — продолжала леди Растмур, — несколько месяцев. У меня есть предчувствие, что твой брат какое-то время будет ревновать свою жену ко всем.
— Так и будет, — ответил он. — И защищать ее, если кто-нибудь вздумает ее обидеть.
— Не сомневаюсь в этом, — сказала леди Растмур. — Но не смей злиться на меня. Ты принял решение, и я не могу сделать ничего, чтобы его изменить. Кроме того, я только что была свидетельницей того, как эта женщина бросилась под пулю, защищая тебя. Как мать, я не могу пожелать для тебя лучшей супруги. Пока ты счастлив, и я буду счастлива.
— Спасибо, мама, — ответил Растмур.
Джулия услышала в его голосе искреннюю благодарность.
— Так значит, все официально, не так ли? — спросил Дэшфорд. — Ты намерен жениться на ней, правда?
— Да, и мне не хотелось бы из-за этого потерять лучшего друга, — ответил Растмур.
Дэшфорд помолчал, затем покачал головой:
— Не потеряешь. Мне хорошо известно, что, когда подобные вещи случаются, они редко сообразуются со здравым смыслом. Прошу простить мое поведение ранее, мисс Сент-Клемент. Я вел себя непростительно грубо, но я прошу извинить меня.
Джулия едва могла в это поверить, но Дэшфорд и в самом деле ждал ее ответа.
— Да, благодарю вас, милорд. Все обиды забыты.
— Что ж, отлично, — сказал Линдли, подходя к столу в центре зала, на котором стоял металлический ящик с сокровищем.
Только теперь Джулия, к собственному удивлению, заметила, что ящик открыт.
— Вернемся к делу? — предложил Линдли.
— Вы его открыли! — воскликнул Растмур.
— Мы устали ждать, — сказала Пенелопа. — Казалось, вас не будет целую вечность.
Линдли откашлялся.
— Медальон Д'Аршо прекрасно подошел, и мы смогли открыть ящик.
— Вы хотите сказать, медальон Д'Аршо и медальон Сент-Клемента, — поправил его Растмур.