— И вы думаете, я поверю в то, что такая опытная воровка, как вы, не обыскала добычу в поисках тайника?
Энн сглотнула. Между ее прямыми черными бровями залегла глубокая морщинка, и у него против воли возникло жгучее желание разгладить ее кончиками пальцев… Он резко отдернул руки — предательские руки, которые так и тянулись к ней.
— Я не обыскивала шкатулку тщательно, но все же осмотрела со всех сторон, — поспешно объяснила она. — Там не было ничего похожего на шпенек или задвижку. Если там и имелся тайник, то, должно быть, совсем крохотный.
Джек некоторое время обдумывал, не лжет ли она. Так или иначе, это не меняло дела. Он не мог на нее положиться. Он не верил ни единому ее слову. И будь он проклят, если это не ранило его сильнее всего.
Последняя мысль показалась ему до такой степени нелепой, что он едва удержался от смеха. Он все еще желал обладать ею — обладать полностью и безраздельно.
Энн ему лгала, чтобы выгородить человека, которому она продала злополучное письмо. Либо она хотела его защитить, либо этот ее сообщник внушал ей даже больший страх, чем Джек.
Глупая девчонка! В ее маленькой сказке именно он играл роль злого волка, и скоро она сама в том убедится.
— И где сейчас эта шкатулка? — осведомился он.
— Я ее продала сразу же после того, как… украла.
— Очень удобное объяснение!
— Но это правда! Неужели вам могло прийти в голову, будто я стану хранить такой заметный предмет в городском особняке моего дяди? Я передала шкатулку скупщику краденого, что живет у порта. Мне пришлось прибегнуть к посреднику.
— Час от часу не легче, — отозвался Джек угрюмо. — А как зовут того старика?
— Слепой Том.
— Том! — повторил он насмешливым голосом. — Да, пожалуй, его нетрудно будет найти. Ну, а имя посредника?
— Я… я не знаю.
Джек улыбнулся. Она вся сжалась, словно уклоняясь от удара.
— Быть может, об этом знает кто-нибудь из обитателей вашего приюта. Хотя бы тот парень — Билл, или как там его зовут?
Энн вдруг замерла на месте.
— Прошу вас… — прошептала она.
— А, это уже лучше. Давайте вернемся к нашему посреднику.
Слезы навернулись ей на глаза и потекли струйками по щекам.
— Мне не известно его имя. Я даже не знаю, как найти Слепого Тома. Обычно он сам меня находил. Через разных людей, по большей части детей. Они приносили мне записки, которые сами не могли прочесть.
— Удивительный, должно быть, человек этот Том, раз при своей слепоте он еще умеет писать.
— Я понятия об этом не имею. Возможно, кто-нибудь писал за него.
Теперь она уже была готова его умолять. Доведенная до крайности, Энн переместилась к нему поближе и ухватилась за его рукав. Ее кожа отливала молочным блеском в темноте экипажа, а руки даже в перчатках возбуждали его своим прикосновением.
Вожделение и ярость заставили кровь быстрее биться в его жилах. О Господи, ей удалось-таки поймать его в свою паутину, сотканную из желания и безнадежности, и он сомневался в том, что ему когда-нибудь удастся выбраться на волю.
— Пожалуйста, не надо впутывать в это дело Билла. Он ничего не знает. Он же еще совсем мальчик. Я сама помогу вам найти эту шкатулку, даю слово!
— О, я не сомневаюсь в том, что мы ее найдем. Но на это уйдет время.
«Время, в течение которого мой отец будет тебя разыскивать, а когда обнаружит, то прикажет убить. Но я ни за что не позволю ему это сделать, чего бы мне это ни стоило», — мысленно поклялся он себе.
— Как вам будет угодно.
— Мне угодно, чтобы вы вышли за меня замуж, — холодно произнес Джек, не спуская с нее глаз.
Энн уставилась на него. Никогда в жизни она не была так напугана.
— Выйти за вас замуж? Но это невозможно!
— Прошу прощения, но я с вами не согласен. Это вполне возможно. Уверяю вас, что достать особое разрешение для меня будет самой простой из задач, за которые мне когда-либо приходилось браться.
Она яростно замотала головой.
— Нет, нет! Я не могу!
— Можете, — отозвался он язвительно. — И вы сделаете это. Иначе я прикажу арестовать этого парня по обвинению в том, что он и есть Рексхоллский Призрак.
Ее глаза округлились.
— Билл тут совершенно ни при чем! Вам никто не поверит!
— Напротив, — отозвался Джек, не повышая тона, — люди охотно верят уликам, а уж я позабочусь о том, чтобы улик было предостаточно, и притом неопровержимых.
— Значит, вы просто подсунете им ложные доказательства, чтобы засудить ни в чем не повинного подростка?
— Дорогая, — ответил он мягко, — для воровки вы на удивление наивны. Такое случалось и раньше, причем не единожды. Ничего не может быть легче.
— Тогда я сама во всем признаюсь.
— Никто и слушать вас не станет. Вас просто сочтут глупышкой, хотя и не лишенной благородства. Кроме того, кому придет в голову, что пресловутый Рексхоллский Призрак — женщина? Конечно, Дженетт Фрост может выглядеть в глазах света нелепо, уверяя, будто ее поцеловал молодой человек, но это все же лучше, чем если на его месте вдруг окажется женщина, тем более если всем станет ясно, что Дженетг солгала и на нее вообще никто не нападал.
— Вряд ли вы всерьез рассчитываете силой заставить меня стать вашей женой.
Его тон стал суровым.
— И тем не менее это так.
— Зачем? Я вас не понимаю. Почему вы хотите на мне жениться?
— Я выследил вас, загнал в ловушку и, наконец, поймал. И теперь, клянусь Богом, я вас не отпущу.
— Я вам не верю! — вскричал Джеймисон, стукнув кулаком по столу. — Он не мог пойти на такой шаг без моего ведома!
Его собеседник, лица которого нельзя было рассмотреть от двери, нервно заерзал.
— И тем не менее это правда. Он женился на ней по особому разрешению позапрошлой ночью.
— Как это случилось? — допытывался Джеймисон.
Его гость ничего не ответил. Что ж, тем лучше. Джеймисон не ждал от этого человека каких-либо догадок или предположений, да, собственно, и не желал их выслушивать. Он был обычным светским трутнем, приносившим нужные сведения. И эти сведения были для него, Джеймисона, крайне неприятны. Они лишний раз подтверждали его опасения — нет, едва ли это можно было назвать опасениями, скорее предчувствием, — что с некоторых пор преданность ему Сьюарда пошла на убыль. Одно дело — держать Сьюарда на поводке, и совсем другое — видеть в нем свободного агента.