Ну еще бы, подумал я, припомнив пьяные стенания мистера Уиткинса, что в ювелирном деле «засилье коротышек» оставляет людям только шлифовку могильных плит, да и то из-за позиции Церкви.
— Не думаю, что кто-то захочет это проверить, — Бернс перевернул чертеж с зубастым кольцом, быстро нарисовал в уголке листа короткую строку, подчеркнул её два раза и развернул лист в нашу сторону, — особенно, зная наше предложение.
У меня перехватило дыханье. Я три раза пересчитал жирные карандашные нули, одновременно пытаясь убедить себя, что трезв, совсем трезв и в глазах никак не может двоиться.
Не то чтобы сумма была совсем уж непредставимо большой. Но все-таки одно дело с умным видом рассуждать о каких-то там английских броненосцах, и совершенно другое — осознать, что хотя бы часть этих денег может оказаться у тебя в руках.
* * *
— Компаньон, значит?
Мы пробыли в каморке Бернса не больше получаса — вампир все продолжал висеть и даже изредка подергивался. Дымок над ним стал чуть погуще — как и толпа зевак вокруг эшафота — а запах паленого мяса чувствовался даже здесь, за две сотни ярдов.
Хотя запах я мог и дофантазировать.
— Это… длинная история.
— В самом деле, мисс? А вам случаем не хочется поделиться ею с вашим новым… компаньоном?
— Чего мне действительно сейчас не хочется, так это торчать посреди улицы, — сказала девушка. — Пойдем ко мне в номер и там спокойно переговорим.
— Где ты остановилась?
— Там, — затянутый в шелк палец указал куда-то поверх моего плеча, — у вдовы Мунро.
— А-а-а… разве ты…
— Я снимаю там комнату. У вдовы вечно не хватает персонала, ведь мало кто из «нимф прерий» рискует забираться так далеко в Пограничье. Поэтому часть комнат на втором этаже она просто сдает всем желающим… которых тоже немного.
— Догадываюсь, — буркнул я. Не далее как на прошлой неделе мне довелось переночевать в соседнем с «любовной парочкой» номере. Щели в стене были такие, что и смотреть можно было без труда, а уж слышимость…
— Так ты идешь?
— Да.
Время послеобеденной сиесты не было для заведения вдовы золотой жилой. Хотя в холле и обнаружилась часть персонала в количестве пяти особ трудно определяемого под слоями помады и белил возраста, их «боевое» настроение явно не совпадало с боевитостью раскраски. Наше появление вызвало лишь вялый обмен репликами, причем относящимися скорее к мисс Вей, чем ко мне. Лишь когда мы подошли к лестнице на второй этаж, сидевшая рядом на кушетке блондинистая девица, выглядевшая чуть моложе и менее потасканно, чем её товарки, изобразила плечом нечто кругообразное и хрипло вопросила: «Кр-расавчик, а может, передумаешь?»
Реакции мисс Вей позавидовал бы любой мексиканский лев. Взмах изящной ручки… с пальцами, согнутыми наподобие орлиных когтей, короткое рычащее шипение — и блондинку телепортировало в дальний угол холла.
Эффектно, ничего не скажешь.
На втором этаже имелся ряд безликих дверей количеством в шесть штук, из которых дальняя слева выделялась украшением в виде здоровенного амбарного замка. Замок сиротливо болтался на дужке, поэтому дверь в комнату моя спутница открыла легким пинком ноги.
— А-а-а… так и должно быть?
— Он ржавый, чертовски тугой и у местных наверняка есть к нему запасные ключи, — отозвалась китаянка. — Поэтому я просто сообщила им, что на мои вещи будет наложено проклятие.
— В самом деле?
Я и сам был не прочь обзавестись подобным проклятием — пока не узнал, сколько просят за его составление. Возможно, через пару лет, когда у меня будет мешок золотых самородков и мне надоест повсюду таскать его за собой…
— Да. Старинное фамильное проклятие: «не оставляй ничего ценного в номере». Садись на кровать.
— А ты? — спросил я, оглядывая комнату. Кроме уже предложенного мне предмета, в ней из мебели наличествовала только ширма.
Вместо ответа девушка села на пол у стены, поджав под себя ноги. И осталась в этой, жутко неудобной, на мой вкус, позе минут на пять. Молча.
— Ну и-и-и-и?
— Думаю, с чего начать.
Я почти собрался посоветовать ей начать с самого начала, но вспомнил Толстяка — а с него вполне бы сталось начать пересказывать Библию или по крайней мере её гоблинский аналог.
— Просто скажи, зачем я тебе нужен?
— Вопрос… репутации, — выдавила китаянка и вновь попыталась окаменеть.
— Э-э, мисс, а можно подробности?
— Все очень просто. Если судить по виду, то я — юная человеческая особь женского пола, причем еще и «чертова китаянка». Что в местных условиях означает — меньше, чем никто. Именно это дал мне понять приказчик Бернса, когда я пришла к ним в первый раз. На самом деле, — с ноткой горечи добавила она, — я и сама об этом догадывалась, потому и села утром за твой стол.
— А почему — я?
— Потому что ты человек, мужчина, белый и, что важнее всего, не из местных. Вдобавок слишком юн, чтобы быть старым боевым другом шерифа. И, — добавила девушка, — ты действительно перебил банду гоблинов.
— Мне просто повезло.
— Целых два раза подряд. Я видела, как ты снял того стрелка с крыши.
— И ты думаешь, что моей удачи хватит еще и на безумный поход в глубь Запретных Земель?! Да? В таком случае у меня есть для тебя новость — я так не думаю!
— Ты мог бы хотя бы попробовать, — негромко сказала китаянка. — Твоя удача, плюс моя осмотрительность… плюс еще кое-что.
— Что касается осмотрительности, то моя как раз усиленно советует держаться подальше от подобных затей. У меня уже есть дело — найти брата. Кстати, — вспомнил я, — а что за тип был на том рисунке?
— Лин Вей. Он действительно был в охране того каравана. И он действительно мой брат, правда, не совсем в том смысле, как это обычно звучит… но я думаю, что вполне могу называть его так.
— Так. — У меня отчего-то жутко зачесалось правое веко. — Давай-ка еще раз. Ты ищешь своего так называемого брата или все-таки охотишься за сокровищем пропавших гномов?
— Скорее второе, чем первое. Но и узнать, что стало с Лином, очень важно для меня. Мы были… дружны.
— Он и навел тебя на этих гномов, верно?
— Да, все началось именно с его письма. — Вей сняла очки, аккуратно сложив их в футляр. — Гномы пахнут деньгами, а когда они затевают что-то странное, это пахнет большими деньгами.
Я начал открывать рот, чтобы пошутить насчет «специалистки по запахам», но в этот миг китаянка сняла шляпу — и один очень медленно соображающий паренек из Кентукки наконец понял, что фразу «а уши у меня большие» следовало понимать в самом прямом смысле. Уши у моей новой компаньонки действительно были большие — длинные, треугольные и покрытые короткой серой шерсткой.