— Может, все-таки окованы мифрилом? — недоверчиво сказал Толстяк. — Если это цельная отливка… ы-ы-ы, это ж страшно подумать, скоко деньжищ. Слыхал, он идет по весу алмазов!
— Я не гном, и уж точно не создательница этих ворот. И говорю лишь то, что вижу своими глазами.
— А ведь они, должно быть, здоровые. — Гоблин привстал на стременах, всматриваясь в сверкание. — Если мы сможем их выломать… и дотащить… и продать… на эту выручку весь Союз Племен сможет пить и жрать лет пять, не меньше.
У Толстяка, судя по всему, начинался острый приступ золотой, точнее, мифрильной лихорадки — редкого, но при этом, как я подозревал, крайне заразного заболевания. Меня тоже зацепило — пока слегка, но внезапная сухость во рту и желание подхлестнуть коня, чтобы добраться первым, коснуться, провести рукой… и во всеуслышание объявить находку своей и только своей нераздельной собственностью…
…и тут же получить свою долю в виде свинца от обиженных подобным дележом подельников, оборвал я полет мечтаний. К тому же, во фразе гоблина было на целых три «если» больше, чем надо.
— Можно подумать, с ними кто-то поделится…
— Нет, конечно! — обиделся Толстяк. — Я просто эта… ну как еще представить большую груду деньжищ?
— Лучше сразу забудь про них, — сухо посоветовала Сальватано.
— Ы? Почему это вдруг? — забеспокоился гобл. — Ты чего, уже тыкала в них пальцем и он прошел насквозь?
— Я кое-что знаю про гномские методы, — судя по тону, дарко только что нашла себе новый повод для пессимизма. — Это не цельная отливка, но… объяснять долго, поэтому скажу одно — мифрила там немного, но содрать его не сможет и весь твой обожаемый Союз Племен.
— Слушай, ну накрайняк, можно попытаться утащить ворота целиком! У нас много лошадей, а волоком…
— Зеленый, ты давно не чистил уши?! Ты не сможешь отодрать мифрил от этих ворот! Не сможешь выломать их, даже притащив сюда целый вагон динамита! В лучшем случае ты сумеешь вырвать их вместе со скалой, ярдов на пятьдесят во все стороны!
— Че, серьезно?!
— А ты как думал? — оскалилась дарко. — По-твоему, люди оставили в покое Великие Врата исключительно из почтения к истории подгорных коротышек?
— Одни, я слышал, они все же расковыряли, — проворчал гоблин.
— Да, одну крохотную боковую калитку из башни Телл Фир. При этом развалили саму башню, а заодно и экономику королевства — на гонорары ломавших её магов потратили втрое больше, чем выручили в итоге за добытый металл.
— Ы-ы, — печально вздохнул Толстяк. — Вот всегда так. Только раскроешь хлебало пошире, как тебя по нему «хрясь» с размаху, да еще и по скальпу добавить не забудут.
— Чем стонать об этих воротах, лучше подумай, как нам попасть за них.
— Сказать чего надо, понятное дело. Как-никак, у нас тут аж двое длинноухих, да и вот она, — гоблин мотнул башкой в сторону Лиссы, — тож не промах по части разновсяких наречий.
— Хочешь казаться большим кретином, чем выглядишь?! Всем известно, что еще в прошлую Эпоху гномы перестали заклинать двери голосовыми паролями.
— Ы-ы, так ведь Франка же сказала, что дверь как раз из тех времен, а может, и древнее…
— Может, и так. И создали её гномы, назвавшие гору на языке, которого никто из нас не знает. Поэтому, — зло улыбаясь, добавила дарко, — молитесь всем своим богам, чтобы они открывались простым пинком. Иначе мы не попадем внутрь и до Страшного суда.
Не знаю, кто последовал этому совету — я сейчас точно не был способен вспомнить даже самую короткую молитву. А ругательства и проклятья, которые бормотал Толстяк рядом со мной, навряд ли счел мольбой даже ихний Сидящий на небесах. Зато все дружно пришпорили коней, хоть на горной тропе это не казалось разумной мыслью. Но мысль, похоже, сейчас была одна на всех. Быстрей, быстрей, еще быстрее — бешеным стуком билось в висок и откликалось в перестуке подков по камням. И неважно, что там, впереди — тайна, несметное богатство или смертельная опасность. Мы прошли долгий путь, и никто не повернет на последней миле. Только вперед… пока черная нить на сверкающем щите не превратится в щель между створками ворот!
* * *
— Лошади в эту щель точно не пролезут!
— А ты?
— Ужмусь, ы-ы!
В последнем своем заявлении гобл, похоже, был не очень уверен — и поэтому, соскочив с лошади, направился к воротам и взялся за створки, явно вознамерившись расширить проход между ними. «Гоблин, разрывающий пасть мифриловым вратам» — картина, на мой непритязательный вкус, вполне достойная кисти живописца или же, учитывая специфику, зубила скульптора. Раунд эпической битвы затянулся почти на две минуты и сопровождался ыканьем, кряхтением, ехидными замечаниями дарко, а закончился громким неприличным звуком, после чего Толстяк плюхнулся на порог и принялся излагать свое виденье родословной древних строителей ворот, а заодно и недавних открывателей.
— Мы могли бы оставить коней внизу, в долине, — предложила Марти. — Там есть вода и растительность.
— И вернувшись, найти груду обглоданных костей?
— Зеленый, ты знаешь поблизости хорошую конюшню? — осведомилась дарко. — Нет?! Тогда заткнись. Волчьих стай здесь нет, а от одиночного хищника табун в две дюжины голов отобьется.
— Ты уже забыла про тварь, что идет за нами?
— Ее не слышно со вчерашнего дня. Может, она убралась прочь из-за дракона. Если нет… вряд ли она жрет десяток лошадей за раз. При самом плохом исходе мы потеряем трех-четырех, это не смертельно.
— Не, но…
— Кончай базар, Толстяк, и начинай расседлывать лошадей! К остальным это тоже относится. С собой берем оружие и еду… Зеленый, учти, «еду» — это значит немного жратвы, суточный запас, не больше! Давайте, живее, живее…
— Вещи оставлять здесь? — спросила Францеска. — Или затащим в пещеру?
— Здесь! — после короткой паузы велела Линда. — Один черт, ближайшие полгода в этих краях дождя не предвидится… а из пещеры нам, возможно, придется удирать экстренно.
— Как-как?
— Очень быстро.
Я снял седло с вороного и уже подошел ко второй лошади, когда вдруг скорее почувствовал, чем увидел какое-то движение за левым плечом — и, резко повернувшись, едва не расшиб нос… Венге. Удивительно — неужели я, наконец, хоть чему-то научился?
— Почему ты позволяешь ей командовать?
— Она опытнее и… — какой-то болван — возможно, я сам — намертво затянул ремень, так что мне пришлось прерваться и следующие пять секунд изобразить «гоблина у ворот», с поправкой на однорукость. — …знает явно больше меня. Как и все остальные, впрочем.
— Она — дарко. И не нравится мне.
— Мне — тоже, — это была не совсем правда, но для детальных пояснений у меня не было ни слов, ни времени. — Поэтому я бы хотел, чтобы ты присматривала за ней… и еще кое за кем.