— Да так, — усмехнулся я, — пытался убедить меня принять участие в крестовом походе в рядах истинных защитников веры.
— Без шуток? У тебя, часом, не неприятности? Если что, я могу…
— Спасибо за заботу, мамочка, — не знаю с чего, но на меня вдруг напал приступ исключительно хорошего настроения. Интересно, с чего бы? Не с двух же стаканчиков текилы. По такой жаре у меня лично текила может вызвать разве что приступ меланхолии. — Но свои проблемы я привык решать сам, особенно когда их нет. Мы с капитаном Мигером просто зашли пропустить пару стаканчиков.
— Вы с ним что, друзья? — недоверчиво спросил Уин.
— До сего дня не были.
Полукровка задумался.
— Так ты говоришь, он хотел нанять тебя?
— Угу, — кивнул я. — Что обычно нехарактерно для правительства.
— Должно быть, — медленно сказал Малыш Уин, — они придают этой экспедиции очень большое значение.
— И, — заметил я, — не одни они.
Честно говоря, меня так и подмывало выложить Уину, что я не имею ни малейшего представления, из-за чего затеян весь этот сыр-бор. Но, поразмыслив, я решил отложить эти откровения до более подходящего времени — скажем, третий-четвертый день пути, когда мы уже гарантированно не сможем повернуть обратно. Он, конечно, на вид неплохой парень, этот полукровка, но кто их гномскую душу разберет? Вон церковные иерархи добрую тыщу лет не могли определить, наличествует ли у гномов душа вообще или они относятся к разряду «разумных животных».
— Три роты 69-го Нью-Йоркского, — задумчиво сказал Малыш Уин. — Бронепоезд. Эти ребята настроены серьезно.
— Ты забыл упомянуть кавалерию, — сказал я. — Неполная рота под командованием моего нового друга Патрика.
— В связи с этим, — продолжил полукровка, — встает вопрос, какую стратегию нам лучше избрать? Выйти как можно раньше и попытаться опередить остальных или пристроиться в кильватер?
— Куда?
— В кильватер, — повторил Уин. — Морской термин, означающий: следовать за кем-то.
— Я что, похож на морского волка?
— Прости, — смутился полукровка. — Мне довелось одно время поплавать… в Южных морях. С тех пор иногда… проскальзывает в речи. Хотя мистер Крип это ужасно не любит.
— Да и я тоже не люблю… — усмехнулся я, — когда мне говорят то, чего я не понимаю.
— Я, — напомнил Малыш Уин, — извинился.
— А я заметил. И оценил. Хотя на самом деле, — продолжил я, — вопрос, который ты поставил, на самом деле не стоит и даже не лежит. Если мы не выйдем к вечеру, а еще лучше — через пару часов, нам останется только уговаривать парней с бронепоезда выделить нам пару футов крыши.
— Думаешь?
— Поправка, — я наставительно воздел палец. — Уверен. Не знаю, правда, успели ли гоблины прослышать про Большой Железный Сундук, но готов поставить десять к одному, что Большой Костер запылает уже этой ночью.
— Скреглик млин! — Судя по тому, с каким выражением Малыш Уин выдохнул эту фразу, я только что обогатил свой лексикон гномским ругательством.
— Мне доводилось слышать про Большой Костер.
— А мне, — медленно сказал я, — довелось видеть.
Большой Костер 1872 года. Я тогда только начинал работать проводником. Будь у меня на пару унций опыта больше… никогда бы не согласился на предложение того паренька.
Мы спрятались в узкой щели в стене каньона. Этот чертов придурок-баптист выпил всю свою воду в первый же день и на второй, после полудня, когда солнце достало до нас своими лучами, он начал ныть, клянчить, умолять… потом перешел к угрозам, перемежаемым бессвязными молитвами. Я не стал ждать, пока он, наконец, решится напасть — достал свой «боуи» и объяснил, что перережу ему глотку в тот же миг, когда он коснется моей фляги. Тогда он снова начал ныть, и пришлось пообещать прирезать его и в том случае, если он не заткнется.
А ночью на дне каньона запылал огонь.
Никогда в жизни я не видел более мрачного и величественного зрелища. И, надеюсь, не увижу.
Тысячи и тысячи нелюдей — орков, гоблинов, троллей и других. О некоторых я и не слышал до того дня. Темная масса, затопившая каньон, словно море…
Изредка до нас доносились крики приносимых в жертву. Их было немало — путешественников вроде нас, жителей дальних ферм, не успевших почуять приближающуюся грозу и убраться за стены фортов… впрочем, те, кто успел это сделать, лишь оттянули неизбежное — из пятнадцати фортов уцелело лишь два.
Пару раз, когда крики были особенно пронзительные — наверное, их издавала женщина или ребенок, — мне приходилось сражаться с баптистом, которой рвался… не знаю, что он собирался сделать…
Хуже всего был третий день. Прямо под нами расположился отряд гоблинов, и я боялся лишний раз шевельнуться — слух у этих ребят отменный, равно как и чутье. Мне еще повезло, что мой наниматель выбрал именно этот день, чтобы вручить свою душу Всевышнему — с утра он еще стонал и даже пытался шевелиться, а к вечеру уже остыл. А ночью все повторилось снова. Я пытался заснуть, точнее, свалиться в бредовый кошмар… до тех пор, пока в один из моментов просветления не обнаружил, что сижу на краю щели и радостно хохочу, глядя на мечущиеся в пламени фигурки. Пришлось прицепиться ремнем к телу баптиста — благо он уже успел закоченеть и вполне годился на роль якоря.
Они ушли под утро.
— Наш единственный шанс, — медленно сказал я, — оставить между собой и федеральной экспедицией как можно большее расстояние. Попытаться проскочить границу во время сбора… и молиться, чтобы Союз Племен не очень интересовался, что происходит за их спинами.
— Я понял, — Малыш Уин с сожалением посмотрел на тлеющий огрызок сигары и тщательно втоптал его в песок. — Что надо делать?
— Мне, — я воровато огляделся по сторонам, — осталось обстряпать одно дельце… думаю, это не займет много времени. Заодно прикуплю кой-чего.
— Сколько? — лаконично осведомился Уин. Я произвел в уме быстрый подсчет.
— Сотни хватит с лихвой.
Кошелек мне пришлось выхватывать из воздуха буквально перед глазами — Уин бросил его почти без замаха. Хороший бросок…
— Ты пока можешь собрать все, что мы выжали из бедолаги Хинброкла, — сказал я. — А потом… просто выходи из города и иди в сторону солнца. Через три мили увидишь холм с двумя кактусами, на правом болтается коровий череп. Я буду ждать тебя под этим холмом.
— Собрать все… — задумчиво повторил полукровка. — Крис, вообще-то мы отобрали довольно много. Я, конечно, могу взять тележку, но как далеко…
— Точно, — я с силой хлопнул себя по лбу. — Так и знал, что непременно забуду тебе сказать. Видишь во-он тот черный забор? Это конюшня Пао Рутгера, хозяина «Железной подковы». Купишь там осла.
— Осла?
— Именно, — кивнул я. — Серенького такого ослика, желательно поменьше ростом… если, конечно, там будет из кого выбирать. Обычно там есть парочка… не считая приказчика.