Хоть я за сегодняшний день видел его ладони раз двести, все равно не сдержался и скосил глаза – благо гном как раз в этот момент раскуривал очередную порцию зелья. Руки как руки… все пальцы на месте. Ну да про недомерковых лекарей не зря говорят: если приволочь им мешок с костями, они без всякой магии гнома из него заново соберут. А еще добавляют, что гном у них по-любому выйдет, не глядя, кем этот мешок раньше был.
– Ох, извините вдвойне, что пришлось ждать… младшая невестка уложила бутыль на дно самого дальнего сундука и никому про то слова не сказала, тихоня…
Как же ж, как же ж… если что на дне того дальнего сундука и лежало, так вовсе не бутыль с примочкой. – …а я так уж торопилась.
Ну так торопилась, что давешний фартук с кольчужкой успела заменить на что-то сарафанное… причем бисера на этом платье столько, что в смысле непробиваемости оно кольчужке фору даст.
– Вот. Мистер…
– Тимоти.
– Мистер Валлентайн, – одновременно со мной произнес Торк.
– Мистер Валлентайн, прошу вас, поверните голову чуть левее. Вот… теперь придерживайте.
Я послушно прижал к синяку что-то вроде куска губки. Торк не ошибся, боли не ощущалось вовсе, одно только легкое покалывание, но это было скорее приятно, чем наоборот.
– Благодарю вас, мэм.
– Равно как и я, – прогудел снизу Торк, – благодарю вас за помощь моему другу.
– Да что вы, что вы… я еще хотела вам вот… моя третья внучка только что вынула из духовки эти несколько пирожков.
С этими словами гномиха наклонилась и, сдавленно охнув, выставила на край балкончика корзину.
Я свой ох сдержал, Торк – тоже. Но вот взглядами мы с ним обменялись схожими. В моем, пожалуй, было чуть больше недоумения, а в его – обреченности.
Несколько пирожков… такие корзинки на рыбацкой пристани обычно таскают вдвоем.
– Огромное спасибо, достойнейшая. Я и мой друг с радостью воздадим хвалу искусству вашей внучки. Мистер Валлентайн, будьте так любезны, возьмите сей дар. «…И забросьте как можно дальше», – мысленно договорил я, хватаясь за ручки корзины.
– Примочка!
– Мэм, я…
Поздно.
– Нет-нет, не поднимайте, что вы, как можно… сейчас я сделаю новую. А вы попробуйте пока… и вы…
– Блгдрю, мэм.
Они были с мясом, эти пирожки. Я затолкал в пасть сразу четыре, Торк же взял один и, прежде чем надкусить, пару мгновений очень сосредоточенно глядел на него, словно факир – на змею.
– Чо нытык?
– Да нет, все тык, – задумчиво сказал гном. – Вкусно. Весьма.
Мне показалось, что Торк хотел добавить еще что-то.
Пирожки с мясом… только вкус этого мяса отчего-то не показался мне знакомым. Конечно, в последнее время судьба не особо часто баловала меня хорошей жратвой, но все же я был уверен, что баранину от крольчатины отличу, да и с курятиной тоже не спутаю.
– Еще раз выражаю вам свою глубочайшую признательность, достойнейшая. – Гном сопроводил эти слова еще одним дрыг-подпрыгом. – И надеюсь, что в ближайшем времени нам удастся вновь увидеть вас, а также лично поблагодарить создательницу этих замечательнейших кулинарных изделий.
Гномы не врут, говорите?
– Ох… я буду так рада…
– Мистер Валлентайн – идемте. Собственную команду Торк начал выполнять, еще не закончив произносить ее до конца. К счастью, подземный коридор был сравнительно пуст… к счастью для всех прочих, – мой наниматель ринулся вперед, словно готовился к поступлению во флот Конфедерации… на должность броненосного тарана. Я припустил за ним.
– Ты можешь есть на ходу? – А? Вообще-то могу, но…
– Тогда – ешь! – не оборачиваясь, прорычал гном.
– Рад бы исполнить твой приказ, – отозвался я. – Но вот какая проблема. Одной рукой я прижимаю к щеке примочку, второй прижимаю к боку эти самые пирожки. А третьей руки, чтобы таскать их из корзины в рот, у меня отродясь не имелось и за последнюю минуту тоже не отросло!
Гарри и Салли
– Гарри, я боюсь.
– Пасть закрой, толстяк. Светлячки налетят.
– Гарри, ты не понимаешь, – тоскливо вздохнул Салли. – Болота…
– Ты же у нас новоорлеанец, Салли, – насмешливо произнес шулер. – Неужели не чувствуешь запах родины?
– Не шути так, Гарри, ох не шути, – горячечно забормотал толстяк. – Потому-то я и боюсь, что знаю. Жуткие вещи порой творятся на болотах, друг мой, странные и страшные…
– При свете дня и на твердой земле тоже делается немало. В любом случае…
– Мы прийти, cap, – обернулся к ним проводник. – Старый Снап в эта дверца живет.
– Дверца? – непонимающе повторил Гарри, разглядывая возникшее перед ними сооружение, дверь в котором отсутствовала как таковая.
В первый момент ему почудилось, что скособоченная хижина опирается на что-то вроде двух огромных куриных ног, – но, всмотревшись, шулер с немалым облегчением понял, что его спутала игра лунного света с двумя обычными древесными стволами. Их широкие узловатые корни в самом деле казались весьма похожими на птичьи пальцы.
О том, что заставило эти деревья вырасти посреди болота, Гарри предпочел не думать.
– Дворца, сэр. – Ниггер хрипло засмеялся. – Почти как королевская, да. А Старый Снап – почти как король здешний. Он ждет вас.
– Гарри! – взвизгнул толстяк. – Я не пойду туда!
– Ну и сиди здесь до утра! – рявкнул в ответ шулер, и, словно вторя ему, со стороны болота донесся короткий, полный тоски и отчаяния вой.
К счастью, Гарри успел лишь поставить ногу на первую ступеньку… и успел отдернуть ее, когда обезумевший от ужаса напарник, яростно сопя, ринулся по этой лестнице вверх.
– Что это было?
– Было?
– Звук, только что…
– Ах, звук. Водки. То есть, я хотел сказал, волки, cap.
– Волки?! – хмыкнул шулер. – На болоте?
– Болотные волки, cap.
По крайней мере, подумал Гарри, становясь на лестницу, ниггер не дрожит от ужаса – а значит, эта тварь не так уж и опасна. Чем бы она ни была – болотным волком или просто жабой…
…состоящей в ближайшем родстве с хозяином «дворцы».
– Прошу вас, джентльмены. Не стесняйтесь, проходите, садитесь… на пол, он почти чистый. И вообще, чувствуйте себя как дома… у меня.
Если бы Старый Снап был просто ниггером преклонных годов – настолько преклонных, что вполне мог помнить не только Джорджа Вашингтона и его топорик, но и высадку с «Мейфлауэра», – это было бы еще не так страшно. Но вот изрядная толика орчьей крови делала его уродство почти совершенным. Законченным, так сказать. И тем страннее было слышать, как из пасти этой сморщенной пародии на разумное двуногое извлекаются звуки вполне правильной человеческой речи… с ново-английским выговором.