— Мы, — слова Гиити медленно сочились сквозь стиснутые губы и, срываясь, падали в тишину рубки, словно капли воды из неплотно подогнанного сальника, — семь проклятых раз обнюхали каждую проклятую песчинку в этом проклятом подводном городе, И заглянули под каждую проклятую раковину в радиусе пяти миль вокруг него. Трое моих парней сейчас валяются в лазарете. Впрочем, если вы желаете удостовериться в том, что мы не проглядели такую незначительную мелочь, как десяток-другой платиновых саркофагов... «пузырь» к вашим услугам, сеса.

— Но ведь они должны быть там! — Лихорадочное постукивание хвостом вообще-то также являлось нарушением этикета, за соблюдение которого ратовал старший офицер, но в данный момент все силы нэко уходили лишь на то, чтобы сдержаться и не заорать благим мявом. — Комиссия Одзабуро подтвердила это за неделю до нашего отплытия!

— Ни секунды не сомневаюсь в профессионализме и компетенции астрологов и магов из Комиссии, — отозвался тайи. — Собственно, сеса Амика полностью подтвердила их выводы, зафиксировав четкие следы ауры именно в том месте, где мы и предполагали обнаружить саркофаги. Все очень-очень просто — за неделю до нашего отплытия они там были, а сейчас их там нет! Понимаете, сеса?

— И что же, по-ваш-шему, — прошипел старший офицер, — произошло с ними? Унесло течением? Заглотила проплывавшая мимо акула? Гигантский кальмар утащил в свою пещеру?

— Какая бы из перечисленных вами сущностей, — голос тайи звучал тихо и невыразительно, — ни была ответственна за сей акт, определенно можно сказать только одно. А именно — он-она-оно-они не пользуются человеческим обычаем оставлять после себя визитные карточки... или хотя бы выцарапывать на древних постройках свои имена вкупе с подобающими случаю выражениями. Более того, они приложили немало усилий, чтобы не оставить после себя вообще никаких следов... сеса.

— Интересно, — насмешливо произнес нэко. — Если эти таинственные они не оставили никаких следов — за вычетом, разумеется, исчезнувшей цели нашей экспедиции, — то почему вы так уверены в их существовании?

— А что, упомянутого вами следа недостаточно?

— Вы забыли добавить «сеса», Гиити.

Нэко не успел заметить, как капитан «Сагири» оказалась рядом с командиром «Лилий». Миг назад она еще стояла в противоположном углу, а сейчас...

— Да и вообще вид у вас не очень. Сколько суток вы не спали, тайи? Двое? Трое?

— Три дня и семь часов, тайса.

— Заметно, — сухо сказала Ута. — Очень заметно. Надеюсь, однако, что боевой приказ вы еще в состоянии воспринять. — При словах «боевой приказ» тайи Гирс предпринял вялую попытку расправить плечи. — Ступайте в каюту, тайи, запритесь... и если кто-нибудь увидит вас раньше чем через десять часов, то я позволю целителю Спитхеду привязать вас к лазаретной койке — не далее как сегодня он жаждал опробовать на вас это... лекарство.

— Целитель Спитхед, — впервые за время разговора на лице Гиити появилась слабая тень чего-то способного сойти за проявление эмоций, — необычайно трепетно относится к состоянию своих подопечных, но из-за этого он не всегда может в должной мере оценить требования текущего момента...

— Тайи, требование текущего момента вы только что услышали! Спать!

— Есть!

Двумя короткими скупыми движениями Гире исполнил «почтение-к-вышестоящему-командиру» и, развернувшись на каблуке, направился к выходу из рубки.

— А вот когда отоспитесь, — ворчливо напутствовала его Бакгхорн, — тогда и явитесь сюда вновь...

— Тайса! — Терпения нэко едва хватило на то, чтобы дождаться лязга задраиваемой брони. — Возможно, я чего-то не понимаю, но...

— На самом деле... — Тон капитана «Сагири» был по-прежнему сух и обманчиво спокоен. Обманчиво — потому что нэко явственно ощущал, становится дыбом шерсть у него на спине. Знакомое щекочущее ощущение — когда стоящий рядом старается сдержать не просто чувства, а яростный поток Силы, способный насквозь прожечь дюймовую броню или плоть подвернувшегося в недобрый час неудачника. — На самом деле поиски следовало прекратить еще вчера. Сразу после доклада сесы Амики.

— Но что мы доложим гэнсую Фалькенхорсту? — растерянно спросил нэко.

— Мы принесем ему весть. Весть, быть может, не менее, а более важную, чем не доставленный нами груз. Весть о том, что у нас появился Враг!

ГЛАВА 5

Где-то на полпути между Джалуитом и Бугенвилем, Малыш Уин.

— Большая черная корабль. — Чтобы придать своим словам больший вес, канак начал кивать с такой частотой, что у Малыша зарябило в глазах. — Паруса нет, дым-труба тоже нет. Моя бойся-бойся — думай, повстречай корабль мертвых. Моя плыви на берег, рассказывай шаман, а шаман уже знай. Шаман говори — это быть большая каноэ духов тьмы.

— Пит, — вполголоса сказал Малыш. — Помню, я видел в твоем гамаке такую толстую синюю книгу...

— Справочник Нейжа, конечно же. — Избыток переполнявших его чувств вексиль-шкипер выразил чисто человеческим жестом — с размаху шлепнул себя ладонью по лбу. Хлопок был хорош — перепуганный туземец вскочил и попытался броситься наутек, но рука Уина снова пригвоздила его к песку.

— Твоя — сидеть! — веско произнес Малыш. — Или моя твоей ломай плечо!

Небольшая — человек двадцать — толпа близких родичей, дальних родичей и просто односельчан несчастного Хуру отреагировала на последнюю фразу полукровки причитаниями пополам с ругательствами. Двадцать первый же сочувствующий, мальчишка лет десяти-двенадцати, решил перейти от слов к делу и метнул в Уина раковину краба-отшельника вместе с ее донельзя перепутанным обитателем.

Крабу не повезло. Продолжая удерживать Хуру, Малыш свободной рукой поймал раковину, затем стиснул пальцы — и недовольный гомон мигом, словно по велению мага, стих.

— Еще один бросок, — перейдя на местный диалект полинезийского, нарочито громко сообщил Уин сгорбившемуся канаку, — и я сначала сломаю плечо тебе, а потом — тому идиоту, который возомнит себя великим крабометателем.

До сего дня у Хуру не было причин жаловаться на свое телосложение — наоборот, он считал, что боги весьма щедро обошлись с ним, даровав широкие плечи, могучие мышцы и еще много чего, приводившего в восхищение местных красоток и заезжих вербовщиков. Но, видно, боги низкорослых пришельцев были еще щедрее к своим почитателям.

— Нет! Не надо! Пожалуйста, не кидайте в него больше ничего!

— Развлекаешься? — раздался женский голос.

— Работаю, — возразил Малыш, удивленно глядя на подходящую к нему наемницу. — Зато вам, похоже, пришлись по вкусу здешние цветы.

Цветов было действительно много. Небольшой белый венок на голове... еще один, раза в два толще и в четыре длиннее — на шее... плюс цветок за левым ухом... и еще пять цветков, аккуратно вставленных в стволы «шинковалки».

— Жители этого острова — очень романтичные люди.