Крышка ларца распахнулась на невидимых петлях, подобно лепесткам какого-то уродливого цветка. Кажется, в этот момент я ожидал, что из ларца засияет свет или свершится еще какое-нибудь доказательство могущества.
Но ничего подобного не произошло. Малахит прошел между лежащими рабами и протянул руку, но Даззо с ругательством отпихнул его в сторону, добавив для вящей убедительности еще и ментальный удар, заставивший курильщика растянуться на полу.
Волна от этого удара прокатилась по сарути, заставив их затоптаться на месте.
Теперь к ларцу потянулся Даззо. Он вынул продолговатый крошечный предмет, по размерам не больше обоймы для болтера, и сжал его в трясущихся руках.
Книга. Древняя рукопись, заключенная в оклад из черного металла, закрывающийся на защелки.
— Что там, экклезиарх? — прорычал Гло. — Нам нужно подтверждение.
Даззо расстегнул оклад и перевернул первую древнюю страницу.
— Истинная причина у нас, — проговорил он. И упал на колени.
Некротек. Они получили Некротек. «Сейчас или никогда», — подумал я.
Они атакуют! — взревел я и с силой врезался в стоящих рядом со мной солдат. Когда мы повалились неуклюжей, дергающейся кучей, я выпустил наугад основательную очередь из хеллгана.
Люди, собравшиеся на плато, все как один были готовы к нервному срыву. Я почти уверен, что сарути преднамеренно использовали какие-то свои устройства и окружающую среду, чтобы держать их в напряжении. Возможно, просто для того, чтобы запугать людей, с которыми вели дела, и обезопасить себя. Если так, то они оказали себе плохую услугу. Как гудрунские стрелки, так и солдаты сил безопасности находились на грани умопомешательства, их души и умы пребывали в смятении от увиденного. Тревожного крика и нескольких выстрелов хватило, чтобы перенапряжение вылилось в действия.
Теперь повсюду вокруг орали люди и рявкало оружие. Решив, что на их высокородных лидеров совершено нападение, солдаты, сохранившие верность Гло и Эструму, устремились вперед, стреляя из штурмовых хеллганов. Остальные чуть поколебались и набросились на первых. Гудруниты, стоявшие на краю плато, либо направили оружие на своих угнетателей, либо стреляли по машинам.
Мидас и Биквин вели от края плато наш арьергард, сверкающий оружием.
На плато царило всеобщее смятение.
По воксу я услышал, как Джерусс сплачивает своих товарищей, призывает их повернуть оружие против чернопанцирников. Канал связи сил безопасности кишел противоречащими друг другу приказами и отменами приказов, воплями боли и яростной руганью. Отчетливее всего мне были слышны крики Оберона Гло, пытающегося навести порядок, и завывания Мандрагора.
— Фишиг! Тван! Сейте беспорядок!
Замаскированные, как и я, они начали действовать. Бойня была настолько всеобщей и бешеной, что у сражающихся не оставалось времени на размышления. Гвардейцы бились с солдатами сил безопасности и даже друг с другом. Беспорядочная пальба наполнила воздух оглушительным грохотом.
Я застрелил пробегавшего мимо черного солдата, а потом еще одного. Внезапно я увидел высокого худощавого капитана. Предатель Эструм недоверчиво смотрел на меня, и его глаза лезли из орбит.
— Солдат, что, черт возьми, ты творишь? — успел он пролаять, неистово дергая кадыком.
— Исполняю поручение Священной Инквизиции, — ответил я и выстрелил ему в голову.
Сарути пришли в жуткое волнение. Не могу знать, какие эмоции они испытывали, да и испытывали ли их вообще. Но они отреагировали так, как будто были напуганы поворотом событий, поставлены ими в затруднительное положение и смущены. Двоих из них поразил огонь из хеллганов, который открыли солдаты, решившие, что угроза исходит со стороны чужаков. Одного изрешетило, и он рухнул в растекающуюся под ним лужу крови и слизи. Второму оторвало лапу, и он захромал к аркам, стуча оставшимися жезлами.
Вой сарути перекрыл канонаду и человеческие крики. Был ли этот вопль угрозой, предупреждением, выражением отчаяния или приказом к отступлению, я не могу сказать. Но твари предприняли стремительное бегство, сотрясая воздух своими диссонансными воплями.
Но двое из них неожиданно устремились на солдат. Вокруг покачивающихся голов сарути зашипели голубоватые электрические разряды, а затем твари с шипением плюнули в людей лучами, сверкающими, точно лед. Двое солдат испарились в ослепительных вспышках света, разлетелись радужными брызгами.
Я заметил Мандрагора. Гигант уже убил одного из солдат сил безопасности, пытаясь остановить бессмысленную пальбу, но теперь сарути тоже предприняли атаку, и солдаты, получив подтверждение враждебных намерений ксеносов, удвоили свои старания. Выплюнутый тварью луч пропорол руку Мандрагора, и тот взбесился. Он напал на сарути, размахивая огромным цепным топором.
Я надеялся, что его убьют.
Протолкавшись сквозь окружающее меня безумие к припаркованным машинам, я увидел Даззо, по-прежнему стоящего на коленях перед ужасным ларцом. Похоже, он находился в трансе, не выпуская из рук свою нечестивую добычу.
Я побежал к нему.
Рядом со мной появился Фишиг, потерявший шлем. Его черную броню заливала кровь.
— Тван! — прокричал он через плечо, и замаскированный гудрунит побежал следом за нами, стреляя от бедра.
В сражающейся толпе стали взрываться гранаты. В воздух полетели расчлененные тела и осколки восьмиугольной плитки. Пламя охватило один из транспортеров.
Мы втроем оказались ближе всех остальных к «истинной причине». Один из сарути пробивался к ней же и уже распихивал сгрудившихся вокруг ларца рабов, пытаясь добраться шипастым жезлом до Даззо.
Судорожным ударом тварь опрокинула коленопреклоненного человека и выбила из его рук Некротек.
Малахит, до этого прятавшийся за «Лэндспидером», неожиданно вскочил и метнулся за книгой. Сарути нервно развернулся, пытаясь перехватить его, но Фишиг и Тван разнесли тварь на куски залпами из хеллганов. По мозаичной плитке расплескалась клейкая серая жидкость.
Второй сарути обрушился на убийц своего сородича, потрескивая электрическими разрядами. Тван затрясся и разлетелся дождем разноцветных брызг. Стоявшего рядом Фишига отбросило ослепительным взрывом.
Времени, чтобы помочь ему, не оставалось. Малахит вцепился в книгу и убегал по плато, подальше от ожесточенных боевых действий. Выстрелом из хеллгана я оторвал ему ногу в колене, и он рухнул ничком. Когда я добежал до него, он полз вперед, оставляя за собой кровавую полосу и пытаясь дотянуться до книги.
— Не трогай ее! — бросил я, стягивая с головы шлем и наводя хеллган свободной рукой.
Он увидел мое лицо и выругался. Я опустился на колени и подобрал маленький томик. Даже сквозь латные перчатки я ощущал источаемый им жар. И некоторое время, словно загипнотизированный, я не мог думать ни о чем, кроме него. Стало понятно, почему Даззо застыл коленопреклоненным, после того как взял книгу. Содержащиеся в ней древние знания каким-то образом обрели собственную жизнь. Они волновались, шелестели, взывали ко мне.