Но ее захват на плече Брейда ослаб. Он взмахнул рукой, вцепившись в воротник ее бумажного платья. Рукав оторвался по плечо. Кис ударила его в живот и обхватила его голову скованными руками, когда Брейд согнулся пополам. Она вложила в рывок всю силу рук и корпуса, ломая ему шею.
Брейд повалился. У Кыс осталось время только на то, чтобы откатиться в сторону, уходя от удара Салдона, а затем, сложив кулаки вместе, врезать ему по ребрам. Секретист налетел спиной на стену, молотя кулаками в попытке дотянуться до Пэйшэнс. С рычанием она прыгнула на него, точно ныряльщик, выставив вперед руки. Ее ладони прошли по разные стороны его шеи, а металлическая цепочка впилась ему в горло. Салдон издал тихий, сдавленный хрип, вцепившись в ее руки. Она продолжала давить, пока ладони ее не коснулись стены, а цепочка не скрылась в складках его шеи. Лицо секретиста приобрело фиолетовый оттенок, и он перестал сопротивляться.
Кыс отпустила его и отошла в сторону. Салдон сполз по стене до сидячего положения, а его голова завалилась набок.
Шолто Ануэрт стоял в дверном проеме и просто смотрел. Он смотрел так, будто его все это не касалось, будто мир для него стал совершенно непонятным местом.
Кыс прошла по камере и подобрала палочку актуатора, которую выронил Брейд. Она поиграла с настройками, задействовала ее, и наручники автоматически расстегнулись, свалившись. Она бросила палочку Ануэрту, и он поймал ее.
— Снимай свои кандалы. Поживее.
Он заморгал и подчинился. Кыс обыскала тела. Кроме разменных монет и пачки лхо, у них ничего не нашлось. Пэйшэнс взяла один из пистолетов — небольшой, обтекаемый лазган — и запасную энергетическую ячейку.
Ануэрт освободился.
— Что… что принадлежит теперь? — спросил он.
— Надо выбираться отсюда, — сказала Кыс.
— Я не заслуживаю… что говорить, я ведь опозорил свою службу вам и вашим друзьям. Я никогда не подразумевал озвучивать никаких материализмов, когда заключал свою договоренность с вашим господином на большой серьезности. Но они сделали мне больно. Они избили меня и…
— Замолчите, — сказала Кыс. — Пожалуйста, отвернитесь к стене.
Он подчинился. Кыс стащила через голову разорванное платье. Брейд и Салдон были слишком крупными, чтобы их одежда могла ей подойти, но пиджачный жакет Салдона, если его застегнуть, выглядел на ней как пальто. Она убрала пистолет и энергетическую батарею в карман и взяла в левую руку жезл.
— Пойдем, — сказала она. — Делай все, что я приказываю, и не разговаривай.
Ануэрт кивнул.
Ее губы все еще странно покалывало от произнесенного ею странного слова. У Пэйшэнс возникло неприятное чувство, будто она начинает понимать, что же происходило в административных башнях Юстиса Майорис. Если она права, то масштабы бедствия ужасающи.
Она выглянула в холл. Простой коридор, по обеим сторонам которого тянулись запертые люки других камер. И никого вокруг.
Потащив за собой Ануэрта, она закрыла свою камеру и двинулась вперед.
На востоке таяли последние клочья грозы. Моросил легкий дождик, силы которого едва хватало, чтобы сигнальные столбы продолжали вспыхивать. Сгущалась вечерняя мгла.
Нейл спустился по лестницы от железнодорожной станции, выйдя на пустынную улицу. В этот час не было даже зонтоносцев. Он спрятался от дождя под стеклянным навесом и в свете ближайшего уличного фонаря включил свой вокс. Впереди, на фоне вечернего неба выделялись огни окон башни Администратума.
— Это Нейл. Есть что-нибудь?
— Нет, Гарлон. По-прежнему ничего.
— Я на подходах к башне. Если потребуется, буду ждать всю ночь.
— Принято. Я сообщу, как только что-нибудь узнаю.
Нейл убрал вокс и уставился на огни.
— Давай же, Пэйшэнс, — пробормотал он. — Давай, девочка. Подай нам знак.
Хотя ей и было крайне неприятно в этом признаваться, но Кара начала подозревать, что Белкнап знал, о чем говорил. Было что-то бесконечно умиротворяющее и успокаивающее в огромном здании Экклезиархии, залитом светом свечей.
Ночные моления должны были начаться уже через несколько минут, и паства постепенно собиралась. Понимая, что священнослужителям не понравится, если прямо посреди мессы кто-то начнет разговаривать по воксу, Кара вышла в вестибюль и сделала звонок.
— Это Кара. От Пэйшэнс что-нибудь поступало?
— Боюсь, что нет, — сказал я.
— Знаете, я просто хотела предупредить, что примерно ближайшие полчаса мой вокс будет выключен.
— Почему?
— Я решила сходить на ночные моления, — сказала она. — Не хотелось бы испортить церемонию.
Пауза.
— Что-то не припомню, чтобы ты когда-нибудь ходила на ночные моления, Кара.
Она неожиданно почувствовала себя неловко.
— Я просто… просто почувствовала, что должна это сделать, Гидеон. Белкнап предположил, что обращение к вере может положительно сказаться на моей душе и помочь в выздоровлении. Мне кажется, он очень старомоден. Как бы то ни было, но его идея мне понравилась. Ведь большую часть времени я веду себя как самый обыкновенный язычник. К тому же благословение нам всем сейчас не помешает, верно?
— Думаю, ты права. Но, Кара, ты мне что-то недоговариваешь.
— Нет, — рассмеялась она. — Не глупите.
— Есть в твоем голосе что-то такое…
— Честно, Гидеон. — Она заглянула в брошюру путеводителя, которую взяла с ближайшего столика. — Просто я пытаюсь решить… решить, молиться здесь, в великом темплуме, или в прилегающей ризнице.
— Что ты только что сказала? — спросил я. Карл и Зэф уставились на меня.
— Я только сказала, что пытаюсь решить…
— Нет, самое последнее. Ты сказала «ризница»?
Заэль спрыгнул с дивана и встал рядом со мной.
— Да, старая ризница. Согласно этому путеводителю, она примыкает к великому темплуму, но гораздо старше его. Меня это очень впечатляет.
— Я же говорил вам, — забормотал Заэль. — Говорил. У меня был сон.
— Кара? — произнес я по связи. — Объясни мне, почему ты отправилась туда?
— Потому, что Белкнап…
— Нет, Кара. Конкретно в это место. Ты говоришь, что находишься в великом темплуме. Он ведь расположен в общем блоке А?
— Да. А в чем дело?
— Почему именно туда?
Кара на том конце линии замялась.
— Белкнап предложил мне сходить в храм ради спасения души. Вот я и подумала, что раз уж идти, то идти в самый большой. А это здесь. Великий темплум. Гидеон, я сделала что-то не так?
— Нет, — ответил я. — Возможно, ты, наоборот, поступила очень правильно. Кара, раз уж ты там, можешь сделать кое-что для меня?