— Хотя нет, ведь могло быть еще хуже! Мы бы с тобой могли остаться плоскими, как Бекки Эппл. Фууу! — продолжала болтать девочка.
Она так искренне радовалась, что я невольно улыбнулась в ответ, но только на секунду. У меня просто не хватило сил удержать в себе радость, которой она светилась.
— Помнишь Бекки Ренни Эппл? Нет, ну о чем думала ее мамочка, когда дала ей такое имя? Так мало этого, она еще пометила все ее свитера монограммой «BRA» [3] ? — расхохоталась девочка.
Тщетно пытаясь сдержать улыбку, я сказала:
— Да, она, бедная, была обречена с первого дня похолодания. — Вздохнув, я потерла рукой лицо, недоумевая, отчего же мне так невыносимо грустно.
— Это потому что я больше не с тобой, — сказала мне девочка. — Я — твоя радость. Без меня ты больше никогда не сможешь быть счастливой.
Я молча уставилась на нее, понимая, что она сказала мне правду. Как и А-я.
Хит снова забормотал во сне, и я перевела взгляд на него.
Он выглядел таким сильным, молодым и совершенно здоровым, но я-то знала, что он больше никогда не выйдет на футбольное поле и никогда не сделает лихой поворот на своем пикапе, издавая ликующий клич «Тигров Брокен Эрроу». Он никогда не будет мужем. Никогда не станет отцом.
Я оторвала глаза от Хита и снова посмотрела на девочку.
— Я не думаю, что заслуживаю права снова быть счастливой.
— Мне так жалко тебя, Зои, — сказала она и растаяла.
А я снова принялась ходить туда-сюда, чувствуя головокружение и странную пустоту в голове.
Следующая часть меня не стала мерцать или трепетать на краю моего зрения. Она решительно выросла передо мной, преградив мне путь. Она нисколько не была на меня похожа.
Она была высокой. Волосы у нее были длинными, лохматыми и медно-рыжими. И только заглянув в ее лицо, я поняла, что у нас общего — глаза. Она была еще одной частицей меня, я сразу это поняла.
— Кто ты? — устало спросила я. — Говори сразу, чего я лишусь, если ты ко мне не вернешься?
— Зови меня Бриджит. Без меня ты лишишься своей силы.
— Я слишком устала, чтобы быть сильной, — вздохнула я. — Может, поболтаем после того, как я посплю?
— Неужели ты до сих пор не поняла? — Бриджит огорченно покачала головой. — Без нас ты больше не сможешь спать. Тебе никогда не станет лучше, и ты никогда не отдохнешь. Тебе не будет покоя. Лишившись нас, ты постепенно будешь терять себя, а потом уйдешь.
У меня вдруг дико разболелась голова, но я изо всех сил попыталась сосредоточиться.
— Но ведь я уйду вместе с Хитом.
— Да, это так.
— А если я соберу вас всех в себя, то останусь без него.
— Да, это так.
— Нет, не так. Я не смогу вернуться без него, — сказала я.
— Значит, ты действительно сломлена, — вздохнула Бриджит и исчезла.
У меня подкосились ноги, и я опустилась на мох.
Я поняла, что плачу, только когда увидела мокрые пятна на своих джинсах. Не знаю, как долго я так просидела, сломленная болью, горем, смятением и усталостью, но вдруг в мой затуманенный разум пробился какой-то новый звук: это было хлопанье крыльев. Они шелестели, махали, парили, снижались, искали...
— Идем, Зо. Нужно забраться еще глубже. Подняв голову, я увидела Хита, присевшего рядом со мной на корточки.
— Это моя вина, — глухо сказала я.
— Нет, но какая теперь разница? Все уже случилось, малыш. И ничего нельзя изменить.
— Я не могу тебя оставить, Хит! — расплакалась я.
Ласково убрав с моего лица волосы, он вручил мне еще один скомканный бумажный платок.
— Я знаю, что не можешь.
Хлопанье огромных крыльев нарастало, ветки деревьев за нашей спиной принялись раскачиваться от поднятого ими ветра.
— Зо, давай поговорим об этом потом, ладно? Сейчас нам надо бежать. — Взяв меня за локоть, Хит поднял меня на ноги и повел в рощу, туда, где тени были еще гуще, а деревья еще старше.
Я безвольно повиновалась. Идти было лучше, чем сидеть. Не хорошо, нет. Мне больше не могло быть хорошо. Но поскольку я лишилась покоя, то лучше было идти.
— Это ведь он, да? — равнодушно спросила я.
— Он? — переспросил Хит, помогая мне перебраться через большой камень.
— Калона. — Мне показалось, будто одно это слово вдруг изменило воздух вокруг нас. — Он пришел за мной.
Хит хмуро посмотрел на меня и грозно крикнул:
— Нет! Я не позволю ему добраться до тебя!
Стиви Рей
— Нет, я не позволю ему добраться до тебя! — грозно крикнул Дракон.
Стиви Рей вместе со всеми присутствовавшими в зале уставилась на преподавателя фехтования. Вид у Дракона был такой, словно он был готов немедленно нанести смертельный удар невидимому противнику.
— Ммм, простите? Кому ему, Дракон? — переспросила Стиви Рей.
— Тому пересмешнику, который убил мою жену! Ты не должна выходить за территорию школы, пока мы не выследим и не уничтожим эту тварь!
И что ей, скажите, было делать? Пытаясь не обращать внимания на гулкую пустоту, возникшую в ее груди от этих слов Дракона, Стиви Рей привычно попыталась подавить жуткое чувство вины, терзавшее ее всякий раз, когда она видела его погасшее лицо.
Она знала, что сердце Дракона навсегда разбито. И хотя Рефаим дважды спас ей жизнь, Стиви Рей было никуда не деться от другой правды — это он убил Анастасию Ланкфорд.
Но ведь он изменился! Он стал другим! Как жаль, что она не могла сказать этого вслух, не разрушив свой привычный мир.
Она не могла рассказать Дракону о Рефаиме. Она никому на свете не могла о нем рассказать, а поэтому вновь принялась сплетать правду с ложью, продолжая ткать свой отвратительный гобелен скользких недомолвок и прямого обмана.
— Дракон, но ведь я даже не знаю, какой пересмешник был со мной в парке. Он ведь не представился, ты понимаешь.
— Я уверен, что это был главный — мерзкая тварь по имени Реф... Не помню, как его, — выкрикнул Даллас, не обращая внимания на свирепый взгляд Стиви Рей.
— Рефаим, — мертвым голосом произнес Дракон.
— Да-да, именно он! Огромный, точь-в-точь, как вы говорили, и с человеческими глазами. И еще у него есть одна характерная примета. Он считает себя очень крутым парнем!