Он с легкостью избавился от своей самки и неродившегося ребенка — Дьякон «переселил» обоих в свою вечную Колонию; все остальные значили еще меньше. Девка была красива как дьявольское наваждение, а мальчишка был мутантом, недоразумением, опечаткой, вкравшейся в Господний план и подлежащей исправлению. Мормону будет приятно выполнить эту работу.
Уничтожать, стирать грешную красоту нравилось ему почти так же, как жечь деньги. Земля и люди должны быть в меру уродливыми — чтобы не посягать на божественное совершенство. Но и не безобразными, чтобы средний мир не превратился окончательно в филиал преисподней…
С этими маниакально-устойчивыми мыслями Мормон крался через опадающий сад к черному ходу особняка, с подробным планом которого у него также была возможность ознакомиться. Он был готов к встрече со «сторожем» и соответствующим спецэффектам, включая зрительные и слуховые галлюцинации, однако тот, похоже, был стерт заодно с глюком. Кроме заряда во втором стволе дробовика, у Мормона оставалось еще восемь патронов в обойме пистолета с глушителем — все восемь с серебряными пулями. Это было что-то вроде его фирменного стиля. Почти наверняка бесполезно, зато символично.
Он беспрепятственно добрался до двери, проверил отсутствие разрядника, который мог бы превратить его в угольный столбик, и налег на дверь плечом. Как и следовало ожидать, та оказалась запертой, но Мормон знал, куда шел, и хорошо подготовился. Он достал из кармана куртки миниатюрную газовую горелку и вырезал кодовый замок. Это заняло не больше тридцати секунд. Вой полицейских сирен приближался, однако Мормон целиком положился на судьбу, то есть на Черного Дьякона и его слуг. Даже если речь идет о богоугодном деле, кто-то должен позаботиться об отходном пути…
За дверью была темнота, и Мормон опустил на лицо маску прибора ночного видения. От порога начиналась небольшая лестница. Узкий коридор уводил куда-то в серо-зеленую мглу. Гулкая тишина, отсутствие теней…
«Чертовски смахивает на затонувшую посудину», — подумал Мормон на свою беду. Эта мимолетная мысль сработала как спусковой крючок. Словно некий ловец накрыл сачком эфемерную бабочку в надежде пополнить свою коллекцию и та начала незаметно превращаться в чудовище. У Мормона возникли проблемы. Чем дальше он продвигался в глубину дома, тем сильнее становилась иллюзия пребывания под водой.
Вначале он ощутил нарастающее сопротивление среды. Когда он добрался до поворота, воздух уже приобрел свойства легкой прозрачной жидкости, что несколько замедляло движения. Давление на грудь заставляло дышать реже и глубже… При помощи специальной психической техники Мормону удалось убедить себя, что причина искажения — исключительно у него в голове. Однако ненадолго.
Он столкнулся с мощным противодействием, во много раз превосходившим возможности самого лучшего и дорогого «сторожа». Мормон поспешно врубил собственный постановщик помех, который мог если не полностью нейтрализовать противника, то хотя бы спутать тому карты.
Но и постановщик оказался неэффективным. За поворотом Мормон увидел водоросли, свисавшие с потолка и колыхавшиеся на манер зеленой бороды. Это движение было слишком медленным; взгляд увязал в подрагивающей и будто бы живой стене, на которой возникали невероятно сложные объемные узоры…
Мормон заставил себя идти дальше, гадая, чем же заняты сейчас двое его сообщников. Если они нападут одновременно, силы мутанта вряд ли хватит на то, чтобы удерживать круговую оборону. Однако пока все было тихо.
Мормон дошел до грязно-зеленого занавеса, отвратительного не только на вид, но, как выяснилось, и на ощупь. Когда его щеки коснулась мохнатая прядь, превратившаяся в гниющую руку утопленника, Мормона передернуло. Он пробормотал ругательство и понял, что дело плохо. Он попытался последовательно отключить органы чувств, очистить внутренний «мусоропровод». Это не помогло отогнать наваждение. Мокрый и липкий след на щеке отвлекал на себя драгоценное внимание. К нитям водорослей приросли ракушки; кое-где виднелись запутавшиеся кусочки рыбьего мяса. А по ту сторону колышущейся пелены могло оказаться нечто гораздо худшее — например, вполне реальный пистолет, нацеленный Мормону в лоб.
Впрочем, если так, он был бы уже мертв. Всенаправленный глюк обычно запускают только ради спортивного интереса. Мормон не думал, что мутант захочет с ним поиграть.
Невольно сжавшись и втянув голову в плечи, он шагнул сквозь водоросли… и едва не подвернул ногу на высокой ступеньке. Потеря равновесия и резкая боль на мгновение привели его в замешательство. Зато он попал в холл в точном соответствии с планом. Включенных источников света не было, поэтому Мормон остался в маске, которая неизбежно ограничивала поле зрения. Холл выглядел вполне обычно, если не считать рыб, лениво паривших под потолком.
Мормон лишний раз проклял малолетнего ублюдка и смирился с мыслью, что придется обыскивать все помещения по порядку. А дышать становилось все труднее. «Оказывается, тебе нужен акваланг, кретин». Он издевался над самим собой. Иногда это помогало. Сейчас — нет. Воздух обтекал трахею, как пена безвкусного шампуня. Этот эффект вызывал рвотные спазмы.
Мормону катастрофически не хватало времени. Сообщники или сбежали, или тоже барахтались в несуществующей «воде». Запасного плана у него просто не было. Настоящая внешняя опасность могла исходить откуда угодно…
Тут он увидел собственных двойников, синтезированных постановщиком помех и похожих на отражения в мутных зеркалах. Дышать сразу стало легче. Кажется, теперь мутант был вынужден решать вероятностную задачу. И на том спасибо. По крайней мере, у Мормона появился шанс убраться отсюда живым.
Он рано обрадовался. На поверхности стен, потолка, пола и предметов обстановки начали образовываться кораллы. Процесс, занимающий сотни лет, происходил прямо у него на глазах. За какую-нибудь минуту стена напротив покрылась корявыми наростами и стала похожа на дурацкий атолл. Заметно потеплело; во всяком случае, Мормон почувствовал жажду. Соль разъедала глотку. В прозрачном бульоне резвились рыбки веселых цветов; на диване распускались актинии; пепельница из богемского стекла превратилась в панцирного моллюска…
Теперь полузадохнувшийся Мормон пытался уцепиться за уцелевшие фрагменты прежней реальности. Он не всплывал. Уже кое-что. Сила тяжести была неизменной и неоспоримой. Он направился к широкой двустворчатой двери, которая вела в оранжерею, — ближайший путь для бегства. О другом он уже не помышлял.
Недоброе предчувствие не покидало его. Чуть позже он понял, в чем дело: снаружи не доносилось ни единого звука, хотя легавым давно полагалось быть на месте. И вряд ли причина идеальной тишины крылась в хорошей звукоизоляции.
Дыша, как астматик, он взялся за круглую ручку. На ее поверхности появились маленькие челюсти с треугольными зубками, тотчас впившимися Мормону в ладонь. Боль была вполне убедительной. Мормон застонал и судорожно рванул ручку на себя. О маскировке думать уже не приходилось. Единственное, на что он рассчитывал, — это на свою быстроту и меткость. В конце концов, десять минут назад он, любитель, чтущий Бога и пейнтбол, уложил профессионала…