— Кстати… Сарпедон становится все более назойливым, — пожаловалась Кики. — Вчера он снова захватил сэра Андраса. Твой амулет напомнил ему об осторожности, но Андрас, пока им владел Сарпедон, сказал нечто… насчет того, что им известно о моей нечистоте.
Глаза Геи сузились.
— Этот тритон доставляет много хлопот. Но теперь, когда он обнаружил тебя, он сосредоточил все внимание на монастыре. Я знаю от твоего друга дельфина, что Сарпедон не крутится в водах вокруг острова Кадди, — Лицо Геи осветилось, она игриво улыбнулась девушке. — Это весьма кстати, потому что дельфины доносят мне и о другом тритоне, который, наоборот, проводит все свое время рядом с этим островом.
— Дилан?
— Конечно Дилан. Кто же еще?
Кики расплылась в улыбке.
— Я понимаю, что это глупо, но мне хотелось, чтобы ты сказала это.
— Это не глупость, а часть магии любви. И помни, любовь — сильнейшая магия в мире. Она может укрощать даже богинь.
— Я хочу быть с ним, мама. Всегда.
Гея погладила Кики по голове.
— Я знаю, дочка, и сегодня ночью ты снова будешь со своим возлюбленным. Притворись ужасно уставшей и пораньше ложись в постель. Я вызову штормовые тучи, чтобы скрыть солнце, и тебе не придется ждать наступления полной темноты, чтобы отправиться к Дилану, — В глазах Геи вспыхнуло коварство, — Теперь моя очередь воспользоваться связью Сарпедона с тем молодым рыцарем. Я наведу на Андраса сон, в котором будешь ты и только ты. Сарпедону придется здорово потрудиться, чтобы понять, где тут явь, а где фантазия. И он будет настолько занят, разбираясь в сонных призраках, что у него не останется времени искать тебя в океане.
Кики благодарно прижалась к Гее, и смех богини наполнил церковь.
— Все будет хорошо, дочка. Просто наберись терпения, и все будет хорошо. И не забывай, ты должна вернуться в монастырь, когда колокола позовут к утренней службе.
— Я не забуду. А ты сегодня вечером будешь на берегу? — спросила Кики.
— Сегодня я предоставлю тебя твоему возлюбленному. Видишь ли, я тоже буду призывать возлюбленного. Лир не сможет долго сопротивляться.
Кики не представляла, как Лир вообще может сопротивляться… Даже в полумраке церкви красота Геи вызывала благоговение, а когда она упомянула о правителе моря, свет в ее глазах разгорелся так, что Кики почти захотелось отвести взгляд.
Кики усмехнулась, глядя на богиню.
— Лир, считай, просто пропал, хотя он и не знает этого… пока.
— Ох, он знает, дочка. Он знает.
Веселые желтые огоньки свечек, окружавших статую Девы Марии, мигнули и заметались в ответ на женский смех, наполнивший Кики отличным настроением. Разве может что-то пойти не так, если рядом с ней Гея?
Внезапно лицо Геи стало серьезным, и, прежде чем Кики успела что-то сказать, тело богини рассыпалось на тысячи крошечных золотых искр, — они сверкнули и погасли. И тут же за спиной Кики раздался низкий мужской голос.
— С добрым утром, Ундина, — сказал сэр Андрас.
Девушка осторожно посмотрела на рыцаря, боясь увидеть в его глазах серебристый блеск, но не обнаружила ничего подозрительного.
— Здравствуй, Андрас, — Она вздохнула и решила, что избежать разговора не удастся — Ты, похоже, сегодня чувствуешь себя лучше. Вы с настоятелем разобрались, что же случилось вчера во дворе?
Лицо рыцаря утратило благодушное выражение.
— Аббат Уильям неустанно молится в поисках ответа. И не теряет веры, что ответ будет найден.
— Ну а я просто рада тому, что ты поправился. И уверена — молитвы настоятеля принесут пользу, — Кики постаралась говорить как можно беспечнее.
Но рыцарь, отведя взгляд от девушки, посмотрел на статую Девы.
— Ты неплохо потрудилась. Приятно видеть, что ты так религиозна. Всякая женщина должна опираться на церковь, чтобы точно знать свое место жены и матери.
Лицо рыцаря смягчилось, улыбка выглядела вполне искренней, хотя сэр Андрас и говорил наставительным тоном.
— Я привожу Пречистую Деву в порядок не из религиозного рвения или жалости; я делаю это из любви, — сказала Кики, в очередной раз напоминая себе, что рыцарь не виноват в том, что родился в Средние века. Он, пожалуй, всерьез думал, что только что сделал девушке огромный комплимент.
— Верно, — кивнул сэр Андрас. — Это любовь к церкви.
— Нет, — поправила его Кики, — Это любовь к Великой Матери.
На лице сэра Андраса отразилось смущение.
— А разве есть какая-то разница?
— Думаю, да. Думаю, тут такое же различие, как между преданностью человеку и преданностью божеству.
— А ты не веришь, что человек может быть божеством? — Усмешка сэра Андраса показала, что он находит забавным рассуждать на теологические темы с женщиной.
— По правде говоря, я ни разу не видела тому доказательств.
Сэр Андрас пристально посмотрел на девушку, как будто не был уверен, что не ослышался. Потом снисходительно улыбнулся.
— Ундина, мне нравится твое чувство юмора, но я пришел, чтобы поговорить с тобой серьезно. Мои оруженосцы доставили мне несколько весьма необычных донесений.
— Необычных донесений? — переспросила Кики, потому что рыцарь замолчал и лишь таращился на нее.
— Неподалеку от побережья в море были замечены некие существа…
Кики постаралась удержать на лице выражение легкого любопытства, и не более того.
— Существа? Ты хочешь сказать, вроде китов или дельфинов? Но мне они не кажутся такими уж необычными. Мы с тобой видели дельфина совсем близко от берега, и это было всего пару дней назад.
— Я говорю не о тех тварях, что созданы Господом. Рыбаки утверждают, что видели в водах, окружающих этот остров, каких-то существ, наполовину мужчин, наполовину рыб.
— И ты веришь выдумкам этих несчастных бедняков? Ты меня удивляешь, Андрас. В конце концов, это ведь простые крестьяне! — Кики отчаянно надеялась, что выбрала правильные слова. Сэр Андрас был рыцарем, а значит, принадлежал к знати. Разве он не должен был смотреть сверху вниз на рабочий люд?
— Да, ты права. Это простые крестьяне. Но мне показались Интересными их наблюдения, в особенности потому, что всё началось после твоего появления на этом берегу.
Кики засмеялась.
— Ты хочешь сказать, что считаешь меня наполовину рыбой?
— Разумеется, нет.
— Тогда зачем ты мне это рассказываешь? — спросила она. При одном лишь упоминании о море боль в ней пробудилась с новой силой, изматывая настолько, что Кики уже не хотелось быть любезнойс властным рыцарем.
— Я вижу, как ты любишь море. И хочу сказать, что тебе следует любоваться им издали и отложить прогулки на берег до более спокойных времен.