И наконец бесконечно нежным жестом она коснулась узловатых пальцев Изабель.

— И вот старая женщина, хотя мне больше нравится, как величали таких в дни матриархата: мудрая женщина. Она богата знаниями и опытом, она руководит теми, кто займет ее место, когда она покинет этот мир, и утешает тех, кто уже подошел к концу жизненного пути. Ее сила обладает великой глубиной. Это сила многих лет жизни, увеличенная силой зимы. — Гея говорила торжественно, держа руки обеих женщин в своих ладонях. — Каждая из этих сил важна и необычна. Но соединившись, они образуют трехзвенную цепь, спаянную Божественной Женственностью.

Мы нуждаемся друг в друге — так уж мы устроены, И отрицать это значит жить бессмысленно.

— Да, женщины должны держаться вместе, — согласилась Кики, — Даже если мы очень разные.

— Но разве волшебное смешение противоположностей — это не сама суть женщины? — спросила Гея.

— Я стыжусь, что мне понадобилась целая жизнь, чтобы понять это, — сказала Изабель.

В улыбке Геи светилась бесконечная любовь.

— Но ты поняла, и тебя не удивит, если ты заметишь в другой женщине отражение божества.

— Ты очень мудра, Галена, — сказала Изабель, все еще держа Гею за руку.

— Я пастушка, и у меня было много времени, чтобы в одиночестве думать и молиться, — просто сказала Гея. И крепко сжала руки Изабель и Кики, прежде чем отпустить. — А теперь я слышу, как мои стада зовут меня. Они нетерпеливо ждут моего возвращения. Так что пожелаю вам доброго дня, леди.

— Да будет с тобой благословение Богоматери, — сказала Изабель.

— Да, и счастливо тебе добраться до дома, — быстро добавила Кики.

Гея кивнула им по очереди, потом коротко поклонилась статуе Пречистой Девы. Когда она выпрямилась, Кики уловила вспыхнувший в ее глазах свет. Замаскированная богиня попрощалась и пошла к выходу из церкви. Постоянно висящие вокруг клубы курящегося ладана как будто поглотили ее, как только она вошла в тень.

— Очень интересная женщина, — задумчиво произнесла Изабель.

— Это точно.

— Я подумаю над ее словами. Для меня все это в новинку, но она задела мое сердце, я ничего похожего прежде не чувствовала… — Изабель умолкла, потому что стоявший снаружи воин распахнул дверь.

— У вас тут все в порядке? — спросил он, быстро моргая, как перепуганная птица, пока его глаза не привыкли к темноте. — Мне послышалось что-то странное.

— Все прекрасно. Я просто намерена задержать здесь эту старуху, чтобы она помогла мне с уборкой. Тебе, наверное, надо послать кого-нибудь на кухню сообщить, что она будет занята остаток дня.

Воин как будто засомневался, но угроза Кики сделать его импотентом все еще была слишком живой.

— Я буду тут, неподалеку, — сказал он, обращаясь к Изабель, и попятился за дверь.

Изабель и Кики переглянулись.

— Я подумала, может, ты захочешь немного побыть со мной, — просто сказала девушка.

— Спасибо. Мне ничего так не хочется, как помочь тебе привести в порядок придел Божьей Матери. И просто с тобой побыть мне приятно.

Кики усмехнулась.

— Мне тоже.

Изабель глубоко вздохнула и задала вопрос, который, должно быть, давно вертелся в ее уме:

— Когда ты должна нас покинуть?

Кики ощутила сожаление при мысли о предстоящей разлуке.

— Я должна уйти на третью ночь. Но это не значит, что я уйду навсегда. Я ведь останусь здесь… ну, просто я буду жить в воде и выглядеть немножко иначе, то есть я хочу сказать, от талии и ниже.

Изабель удивленно моргнула.

— Так мы сможем иногда видеться?

— Если я тебя не испугаю, — медленно произнесла девушка.

Изабель коснулась ее щеки необычайно нежным жестом.

— Ты меня никогда не испугаешь, моя дорогая подруга. Разница между нами ничего не значит.

Кики сразу стало легче.

— Я так рада, Изабель…

— И я тоже, милая девочка. — Потом Изабель решительно расправила плечи и начала закатывать рукава, — Если у нас осталось всего два дня, нам лучше приняться за работу.

— И я так думаю, — согласилась Кики.

Изабель схватила метлу и атаковала клочья паутины в темном углу.

— Знаешь, ты со временем можешь стать очень мудрой женщиной, — заявила она.

— Скажи лучше «мудрой русалкой», и я с тобой соглашусь.

И, занимаясь делом, приводя в порядок то, что по праву принадлежало Пречистой Деве, они весело смеялись, наполняя церковь радостью.

Глава двадцать пятая

Изабель как раз закончила расчесывать густые волосы Кики, когда их тихую беседу прервал резкий стук в дверь. Старая служанка подошла к двери и приоткрыла ее.

— Я должен увидеть принцессу, — раздался командирский голос сэра Андраса.

— Прошу, передай сэру Андрасу, что я уже приготовилась ко сну. Сегодняшний день слишком утомил меня, я должна пораньше лечь спать. — Кики говорила достаточно громко, чтобы ее услышал рыцарь.

— Сэр Андрас, принцесса… — начала было Изабель, но рыцарь перебил ее:

— Возможно, принцесса не так бы утомилась, если бы прошлой ночью не бегала по двору.

Кики вздохнула и через голову надела монашеский балахон. Не обращая внимания на умоляющий взгляд Изабель, она быстро подошла к двери и распахнула ее во всю ширь. Сэр Андрас стоял, уперев руки в бока, его лицо сердито пылало. Он позаботился о том, чтобы выглядеть как можно лучше — побрился и надел то самое красивое одеяние, в котором был в день их первой встречи. Кики испугалась, подумав, что рыцарь явился искать ее расположения… точнее, получить его силой.

Разве она не была его пленницей, а может быть, и опасной колдуньей?

Потом Кики вдруг поняла, в чем дело, и удивленно моргнула. Сэр Андрас ведь говорил настоятелю, что ему придется поскорее определиться, то ли он женится на девице, то ли просто потребует за нее выкуп. Видимо, он склонился в сторону брака и решил приступить к ухаживаниям. Наверное, правило большого пальца перевесило и языческие наклонности девушки, и ее несдержанный язычок. Кики подумала, что ей, судя по всему, следует чувствовать себя польщенной. Но вместо этого ее охватило раздражение. Ему была нужна не она, ему нужна была этакая средневековая Барби.

— Сэр Андрас, я устала до изнеможения, потому что всего за один короткий день я и вспомнила свою жизнь, и выслушала обвинения в колдовстве, и поработала на славу в церкви, которая, похоже, была заброшена не один десяток лет. Думаю, даже мужчине такой денек мог показаться утомительным, — сказала она, стараясь, чтобы ее тон звучал не слишком саркастично.

Сэр Андрас, как будто не вполне владея собой, пожирал взглядом ее лицо — высокие скулы, нежные щеки и полные, чувственные изгибы губ. Потом его глаза обратились к длинной безупречной шее, потом пылко уставились туда, где в разрезе рубахи виднелась открытая гладкая кожа. Рыцарь облизнул губы.