Последнее искушение вернуться оказалось самым сильным. Если это шутка, то смешная часть, которой он не заметил, давно закончилась, а урок он уже усвоил. Если все-таки ловушка, то дальше будет только хуже…
Но тот, кто оставил на асфальте и на двери следы выделений из своего необычно расположенного органа юмора, знал, как подогреть слегка остывший интерес к этой игре. Каплин услышал сдавленный женский крик, донесшийся откуда-то с верхних этажей. Если бы он писал сценарий данного эпизода, то не преминул бы уточнить, что вопль был нечленораздельным и звучал так, словно душили вырывающуюся жертву.
В общем, он практически не оставил себе выбора. Трусом он не был и даже иногда переводил старушек через дорогу — более чем достаточно, чтобы ложиться спать с чистой совестью.
Пока он взбегал по лестницам, перескакивая через две ступеньки, перед мысленным взором промелькнули человечки в позе «69» (папробуй!), символы «инь-янь», номерок из гардероба, где у него когда-то украли флэшку с текстом неоконченного романа, и, наконец, номер квартиры на пятом этаже, к которой он приближался по восходящей спирали, навитой вокруг шахты лифта. В гулком пространстве подъезда эхо собственного топота настигало его многократно, словно вслед за ним поднималась еще пара невидимок. Однажды ему показалось, что наверху возникла какая-то возня, но эти звуки, скорее всего, издавали потревоженные голуби, которые, как выяснилось, оккупировали площадку между четвертым и пятым этажами.
Дверь квартиры номер шестьдесят девять оказалась приоткрыта — явная любезность, поскольку это была хорошая стальная дверь с двумя сейфовыми замками. На этаже имелось еще две квартиры; проходя мимо них, Каплин проверил обе двери (зачем? может, опасался нападения сзади?) — заперты.
Внезапно наступившая тишина действовала на нервы, и без того натянутые, будто струны визгливой скрипочки, отзывающиеся на малейшее прикосновение. Возможно, у него заложило уши от слишком быстрого взлета — во всяком случае, даже голуби заткнулись. «Дался тебе этот сейф, — с явным запозданием подумал Каплин. — Надо было захватить с собой „креатуру“…»
Он взялся за ручку и потянул на себя. Увидел просторную прихожую с прекрасно сохранившимися и, пожалуй, ценными предметами обстановки, без признаков борьбы или смертоубийства. Когда-то тут обитали люди небедные и с претензией. Со стены скалилась какая-то маска (демон-охранник, что ли?), однако эта тихая агрессия смягчалась двумя хорошо подобранными гравюрами идиллического содержания. Свет падал из соседних помещений; Каплин насчитал три дверных проема, один из которых уводил в длинный коридор, а тот, что слева, похоже, вел на кухню.
Какое направление ни выбери, неизбежно подставишься. Беспроигрышным вариантом был один-единственный — сидеть дома и писать книги. Отличная жизнь, если вдуматься. На что он, недоумок, ее променял?..
Каплин сделал шаг в сторону коридора. На него повеяло воздухом от внезапно открывшейся двери, почти незаметной на фоне стены. Обернуться он не успел, хотя и пытался.
Кто-то прыгнул на него сзади.
Она даже не вздрогнула. То ли нервы были крепче всего остального, то ли она подсознательно ждала чего-то в таком роде. Тем не менее ее роль подразумевала определенную линию поведения, иначе пострадал бы замысел «хозяина». А время положить на «хозяина» еще не настало: по любым канонам это была только завязка интриги.
Лада бесшумно и без суеты переправила в сумку последний предмет, положила в опустевшую камеру компакт-диск, который принесла с собой, закрыла сейф и установила рукоятку с лимбом в исходное положение. Возможные пути отхода ее не интересовали — она была не в той форме, чтобы лазать по балконам (хотя второй этаж и не бог весть какая высота). А главное, в ее глазах вероятные проблемы не стоили выеденного яйца.
Стук повторился — на этот раз он был более настойчивым. Кто-то определенно знал, что номер не пустует… или сильно на это надеялся. Лада достала сигареты и зажигалку, уселась в кресло и закурила. Давно она не получала такого удовольствия от табака. Подумала, не включить ли мини-систему, стоявшую на столе, но решила, что это будет выглядеть чересчур нарочито. «Да и перед кем тут выёживаться, хренова ты Мата Хари…»
В дверь забарабанили — это уже отдавало истерикой. Словно в подтверждение, раздался крик: «Помогите!»
Дверь «люкса» была добротной, и Лада услышала приглушенный вариант, но она узнала голос. Позвать на помощь так деликатно, словно заранее попросив извинения за причиненное беспокойство, могла только эта забитая Елизавета. Впрочем, отчаяние в голосе прозвучало вполне натурально.
Лада сделала еще одну затяжку, прикидывая все «за» и «против». Дело решило отвлеченное соображение: если вдруг за этой дурочкой действительно явился ее благоверный, Ладе доставило бы несказанное удовольствие врезать ему по яйцам. Не говоря уже о более членоопасных воздействиях…
Она достала из сумочки одну из чужих игрушек, проверила обойму и сунула пистолет сзади за пояс. Затем подошла к двери и открыла замок.
— Т-ты?! — проговорила Елизавета потрясенно. — Что ты здесь делаешь?
М-да. С такой рожей и не на съемочной площадке — какая потеря для кинематографа… Первое, в чем Лада убедилась, — непосредственная опасность Елизавете не угрожала. Жертву домашнего насилия никто не преследовал; в коридоре, кроме нее, никого не было. Она уже свое получила, правда, результат выглядел как-то слишком декоративно. Несмотря на впечатляющие переливы синевы на Елизаветином лице, Лада мгновенно оценила реальную тяжесть повреждений. Не покалечена, передние зубы на месте, открытых ран и крови нет, глаза если и заплыли, то самую малость. Женские удары. Или детские. Или не удары вообще.
— Чего орешь? — сказала Лада спокойно, словно они встретились не в чужом номере отеля посреди города, где (теперь это было ясно) могло произойти всё что угодно.
Елизавета молчала. Нижняя губа у нее тряслась.
Лада разглядывала ее с легкой иронической улыбкой. Если бы она хотела кого-нибудь проучить, пострадавшая сторона выглядела бы примерно так же.
— Заходи, — она сделала приглашающий жест и повернулась боком, пропуская бедняжку, чтобы не показывать той спину.
Елизавета робко вошла, рыская взглядом по сторонам, словно ожидала увидеть кого-то еще. Лада уловила исходящий от нее слабый запах. Аромат стал еще одним фрагментом мозаики, которая теперь сложилась почти полностью. Кроме всего прочего, это означало, что количество пешек на доске увеличивается не по дням, а по часам.
— Кто это тебя так? — спросила она, уже зная ответ.
— Не знаю. Всё случилось еще ночью…
Пользуясь тем, что Елизавета задержала взгляд на дверце сейфа, Лада быстро вытащила пушку из-за пояса и положила в сумку. Не обошлось без металлического стука, который заставил Елизавету вздрогнуть.
— Ты хоть что-нибудь видела? — Ладу начинал забавлять этот спектакль. Она бросила взгляд на часы — времени еще предостаточно.