Это была мода, вышедшая из моды, забытая вместе с породившим ее вкусом. На отрезке времени, равном двадцати секундам, Сэм видел с полдесятка мужчин среднего возраста, явно подражавших Элвису Пресли (вернее сказать, печальному Элвису из его покрытых изрядным жирком зрелых лет). У них были те же взлохмаченные челки, укрепленные аэрозольным лаком, те же бачки и даже очки со стальной оправой. Их рубахи были расстегнуты до пупа, открывая жирненький животик и многочисленные золотые амулеты, погруженные в дремучие заросли темных волос на груди. С другой стороны, часть более юного поколения казалась беглецами из «Лихорадки в ночь на субботу» – с их хлопающими по асфальту туфлями на толстенных «платформах», широко расстегнутыми воротниками и расклешенными штанами. Особенно странно выглядели завитые на перманент волосы, что придавало их владельцам нечто африканское. Однако эффект был подпорчен тем, что из-под локонов и косм виднелись прыщавые бледные лица.

«Черт, – думал Сэм, – мы откатились назад только на двадцать лет, но мир кажется нам совсем другим». Грязно-коричневая одежда, уродливое пластмассовое оформление витрин, машины тоже другие, хотя он мог назвать лишь несколько марок, так как большинство моделей были британские и европейские, а не американские. Правда, ему удалось увидеть несколько забавных «фольксвагенов-жуков», похожих на ящики «вольво» и редких «датсунов».

А Джад, сидя на заднем сиденье, развлекался вовсю, пребывая в полной эйфории и говоря, как показалось Сэму, на каких-то импортных языках. Ему явно были знакомы машины, которые давным-давно исчезли с британских шоссе.

– "Зингер-газель"! У меня была такая. Обошлась в 75 фунтов, а мотор был упрямый, как мул. Потом у нее все внутренности повываливались. «Хилман Имп»! Боже, гляньте только – «форд-кортина», первая модель, окраска под металл. Бог мой, как люди останавливались полюбоваться на это чудо! Тогда окраска под металл еще была новинкой... И мопеды! Никогда не видел столько мопедов. И ни одной спутниковой тарелки! А вон и Грязнуля Гарри! Вон тот бродяга, что валяется на скамейке с бутылкой сидра в руке. Господи, да он, пожалуй, единственное, что в этом городишке не изменилось. Все тот же измызганный комбинезон и веллингтоновские сапоги... А вот и супермаркет Хилларда. Его потом сожрала «Теско» в... О боги! – высунул он голову из окна автомашины. – Человек на мотоцикле! Человек на мотоцикле! Это же Тони Невел из кастертоновской «Газетт»! Боже мой. Боже мой, да он же умер в 1991-м... Я был на его похоронах, когда гроб опускали... Ужас, ужас. – Джад вдруг резко откинулся на спинку сиденья. Похоже было, что кто-то всадил ему нож в живот. Он был потрясен. Даже дышал как-то странно – толчками. В глазах стояли слезы. – Боже, Боже! Нет, этого быть не может! Я даже не ожидал, что все обернется таким шоком. Я вижу... Я собственными глазами вижу людей, которые умерли много лет назад.

Зита оглянулась на него, ее карие глаза выражали искреннее сочувствие.

– Вам не по себе?

– Небольшое потрясение, вот и все. – Джад положил ладони на грудную клетку и несколько раз глубоко вздохнул. – Полагаю, нынешняя жара вряд ли содействует улучшению самочувствия.

– Может, принести что-нибудь прохладительное? – спросил Сэм, открывая свою дверь.

– Да, был бы весьма благодарен.

Зита снова взглянула на Джада и мягко сказала:

– Лучше закрыть окно. А я включу кондиционер. Сразу почувствуете себя лучше.

Он откинулся на спинку и улыбнулся. Улыбка была усталая, даже вымученная.

– Кондиционер. Если мы заберемся еще дальше в прошлое, то вы сможете заработать целое состояние и стать миллионершей. – Он закрыл глаза и тихонько хмыкнул. – Почему-то мне кажется, что если учесть перспективу, то деньги не принесут нам особой пользы.

Сэм уже открывал дверцу, но вдруг остановился и спросил:

– Деньги будут бесполезны? Почему вы так сказали?

Джад закрыл глаза, привалился головой к подушке, и его лицо оказалось обращенным к потолку.

– Уже сейчас в вашем кармане лежат монеты и банкноты, которые юридически не годятся для обращения. Вам следует очень тщательно выбирать монеты, прежде чем платить за что-то. Каким образом вы собираетесь объяснить наличие у вас в 1978 году монеты, выпущенной в девяностых? – Улыбка стала еще шире, и Джад снова опустил веки. – И, Сэм, если встретите на улице кого-нибудь хоть отдаленно смахивающего на меня, только с волосами чуть потемнее и погуще, будьте с ним вежливы. Я в 1978 году переживал тяжелую полосу. Если сказать откровенно, то август этого года я провел в гипсе аж до самой промежности.

Сэм усмехнулся.

– Постараюсь.

– Обязательно постараетесь. Еще как постараетесь... – Джад снова открыл глаза. – Да, между прочим... Если вы уже стали привыкать к английскому пиву, то в отеле «Грифон» вы можете отыскать стаканчик отличного светлого средней крепости. Только надо зайти в бар, а не в гостиную.

Джад снова опустил веки, будто намеревался всхрапнуть. Сэм поглядел на Зиту, она ответила ему таким же взглядом и подняла брови. Сэму все сказанное Джадом показалось весьма загадочным – будто в эти немногие слова было вложено гораздо больше смысла, чем казалось на первый взгляд. В данном случае, вероятно, следовало бы сказать «на первый слух».

На выразительный взгляд Зиты Сэм ответил пожатием плеч. Может, Джад перегрелся на солнце или переработал. Для него перегрузки последних дней были, надо думать, тяжеловаты. В конце концов, он знал этот город, а они – нет.

– Увидимся минут через пять, – сказал Сэм.

– Не забудьте про пиво в отеле «Грифон». И будьте осторожны.

Сэм захлопнул дверцу, а затем, перейдя дорогу, влился в поток людей в грязно-коричневых одеждах.

2

Райан Кейт бежал.

Бежал в городе, которого не знал. И во времени, которое ему было определенно незнакомо.

Когда он удирал из супермаркета, держа в каждой руке по бутылке водки, то услышал чей-то крик. Оглянувшись, он увидел, что его преследуют два человека. На них были винного цвета нейлоновые куртки, на грудных карманах которых красовалось название супермаркета.

Выглядели они молодыми и в хорошей физической форме.

Райан понимал, что физически они способны дать ему много очков вперед. На бегу его толстенькие щечки дрожали, как желе, а живот тяжело колыхался под белой рубашкой. Котелок Оливера Харди все еще торчал у него на голове скорее благодаря удаче, нежели особенностям конструкции.

Надежды, что он уйдет от тех двоих, не было никакой.

– О Боже, Боже... ох нет... – скулил он тихонько, труся рысцой по улице. Кейту очень не нравился мир, в который он попал. И он ужасно боялся того, что будет, когда работники супермаркета его изловят.

Он был уверен – они будут долго мордовать его, прежде чем отдадут в руки полиции. Изобьют как пить дать. С магазинными ворами принято поступать сурово.