Опущенная аппарель задрожала под ногами отряда Немиила, покинувшего десантный корабль под предводительством сержанта Коля. Терранец снял шлем, пристегнул его к поясу и озадаченно хмыкнул, обозревая лихорадочную активность на палубе. Немиил, присоединившись к солдатам, взглянул на Коля:
— Как ты думаешь, чем это вызвано?
Терранец покачал головой. Сержант был одним из старейших Астартес Легиона и принимал участие в первых сражениях Великого Крестового Похода еще две сотни лет назад. Его широкое лицо, казалось, целиком состояло из плоскостей и острых углов. Множество старых шрамов говорило о долгой и нелегкой службе Императору на протяжении не одного века. Черные волосы, заплетенные в тугие косички, спускались до основания мощной шеи, а над правой бровью поблескивали уже четыре звездочки. Говорил он низким скрипучим басом.
— Никогда не видел ничего подобного, — осторожно ответил Коль. — Но что-то произошло, это уж точно. Можно подумать, что флотилия спешно готовится к бою.
Магнитные барьеры снова зазвенели, останавливая на почти полностью занятой палубе еще два десантных корабля. По металлическим аппарелям стали спускаться отряды Астартес — судя по почетным значкам, все, как один, ветераны. И на их лицах тоже без труда можно было заметить замешательство и профессиональную настороженность.
Из громкоговорителей, висевших под потолком, послышался сигнал, призывающий к вниманию:
— Всем командирам подразделений и старшим офицерам немедленно собраться на стратегической палубе!
Немиил хмуро посмотрел вверх. Даже голос корабельного глашатая звучал необычайно встревоженно.
— Похоже, все знают что-то такое, что нам не известно, — пробормотал он.
Коль тряхнул головой.
— Добро пожаловать в Великий Крестовый Поход, брат, — с усмешкой отозвался он.
Немиил с притворным негодованием покачал головой. За прошедшие десятилетия он не раз сражался рядом с Колем и его отделением и уже привык к его неистощимому сарказму, но на этот раз не мог не отметить в голосе ветерана-сержанта некоторую растерянность.
— Пошли, — сказал он, поворачиваясь к лифтам, расположенным в дальнем углу пусковой палубы. — Надо выяснить, что все это означает.
При виде Немиила люди вытягивались в струнку, а братья Астартес почтительно склоняли голову. Пятьдесят лет напряженных военных действий не прошли даром для юного уроженца Калибана. Его доспехи, вышедшие из кузниц Марса полвека назад, носили на себе бесчисленные отметины сражений. На левой части оплечья, замененной оружейниками Легиона после десанта на Киборис, появилась гравировка со сценами сражения против киборийских охотников-убийц. Справа из-под оплечья свисали полоски пергамента, скрепленные золотыми и серебряными бляхами, отмечавшие его отвагу в кампаниях против врагов Человечества. На плечах висел плащ старшего инициата с двойной красно-золотой каймой, означавшей посвящение в Высшие Таинства, — эта традиция древнего Ордена Калибана была сохранена примархом. В подражание своим терранским братьям Немиил отпустил волосы и тоже заплетал их в тугие косички, перевивая серебряной нитью. Но из всех наград и отличий, заслуженных за эти годы, больше всего он гордился блестящим жезлом, зажатым в правой руке.
Крозиус Аквилум указывал на то, что его владелец принадлежит к избранной группе воинов Леголна — капелланам, и в его обязанности входит поддержание воинского духа Астартес и хранение древних традиций братства. Прошло десять лет с тех пор, как Немиил был назначен на этот пост после жестокой осады на Борракане, когда его орден на целых восемнадцать месяцев был отрезан зеленокожими и зажат на плацдарме Эндриаго. К концу осады они отбивали атаки чужаков кулаками и заостренными обломками стальной арматуры, но Немиил ни разу не дрогнул. Он неустанно разил врагов и призывал братьев проявлять несокрушимую решимость перед бесчисленными ордами нападавших. Когда топор зеленокожего раздробил ему колено, Немиил в ярости схватил врага за клык и свернул ему шею. В какой-то момент их оборона была прорвана, и тогда Немиил преградил путь могучему предводителю ксеносов. Он бился с ним до тех пор, пока его братья по ордену не сумели организовать контратаку, которая наконец сломила силы противника. На следующий день, когда к ним пробился посланный на помощь отряд, Немиил стоял на стене укрепления и радовался вместе со всеми. Лишь через несколько минут, ощутив хлопки по своим плечам и спине, он понял, что Орден не просто ликует по случаю одержанной победы, а прославляет его отвагу. Вскоре после этого Орден единогласно выбрал его на место брата-искупителя Барфиила, который погиб во время осады.
И теперь, спустя десятилетие, те события порой казались ему нереальными. Какой же из него образец идеалов Легиона? Сам Немиил считал, что был слишком зол и упрям, чтобы уступить мерзким чужакам. В редкие минуты уединения он брал в руки силовой жезл и изумленно качал головой, словно видел его впервые.
Немиил часто думал, что на его месте должен был быть Захариил. Это он был идеалистом и истинным верующим, а сам Немиил всегда хотел стать просто рыцарем.
Не проходило и месяца, чтобы он не вспоминал о своем вернувшемся на Калибан кузене, и не жалел, что не успел с ним попрощаться. Отъезд Лютера и сопровождающего его отряда был таким поспешным и, казалось, незначительным событием; Немиил, как и все остальные, полагал, что его братья вскоре вернутся в расположение флотилии. Но Джонсон больше никогда не заговаривал о них — он даже не читал регулярные донесения с Калибана, предоставляя это своим помощникам. Похоже, Лютер и его отряд были полностью вычеркнуты из мыслей примарха, и по прошествии лет, а потом и десятилетий в рядах Темных Ангелов стали возникать разные предположения. Кое-кто подозревал ссору между Джонсоном и Лютером из-за едва не случившегося провала на Сароше, а также упоминалось и об их давнем соперничестве. Другие утверждали, что Лютер и отосланные воины по небрежности пропустили на борт «Непобедимого разума» сарошанцев с бомбой. Все это приводило к ожесточенным спорам между уроженцами Калибана и терранцами Легиона. Примарх Джонсон не делал никаких попыток пресечь какие-либо слухи, и со временем все разговоры утихли. Больше никто не вспоминал ссыльных Астартес, разве что иногда ветераны предупреждали новобранцев, что, впав в немилость, они никогда уже не смогут заслужить доверие Льва Эль’Джонсона.
«Я должен был написать Захариилу письмо», — рассеянно подумал Немиил.
Несколько раз за эти годы он начинал писать, но потом откладывал письма, чтобы вместе с орденом подготовиться к отправке к месту очередного конфликта. Потом началось обучение на должность капеллана, и оно занимало все свободное время, остававшееся от боев или боевых тренировок, и Немиил уже не замечал, как пролетают дни, месяцы и года. Но каждый раз обещал себе написать, как только текущий кризис будет разрешен.
«Неизвестно, что случилось в этот раз, — мрачно подумал он, — но Джонсону и Четвертой имперской экспедиционной флотилии явно предстоит новое задание».
К моменту прихода Немиила на стратегической палубе боевой баржи, нависавшей над капитанским мостиком и служившей центром боевых действий не только для «Непобедимого разума», но и для всей флотилии, было уже полно народу. Офицеры-люди с почтительными поклонами расступились, и Немиил в сопровождении Коля прошел к своим собратьям Астартес, собравшимся у главного гололитического проектора. В воздухе висела ощутимая напряженность; на лицах Астартес и людей, как бы они ни пытались это скрыть, отчетливо читалось беспокойство. Одни старались замаскировать свою тревогу шутливой беседой, другие молча просматривали информационные планшеты, сосредоточившись на текущих данных, третьи выслушивали донесения своих подчиненных, но натренированный взгляд Немиила без труда улавливал одинаковые признаки.