— Конечно, мой господин.
Креатак отключил вокс-связь. Ему придется обуздать жажду крови и возвратиться на боевую платформу «Кадавра». Он будет стоять на страже, охраняя прогалину в астероидном поясе, пока «Кузнец преисподней» займется погрузкой подношения.
Уркратос включил очередной канал:
— Вызываю «Исход».
— Господин? — ответил раскатистый низкий голос демона.
— Выходи из игры.
— Но, господин, моя жертва еще кровоточит.
— Я сказал, выходи из игры! Можешь играть со своей добычей, когда мы закончим дела. Я приказываю твоим истребителям держать на расстоянии корабли противника, пока мы спустимся на поверхность. Понятно?
— «Исход» любит эту игру. «Исходу» нравится пускать кровь.
— Ты свое получишь. Но не сейчас. Не заставляй меня прибегать к наказаниям, «Исход». У меня в рубке еще есть местечко для слуг, а ты не настолько велик, чтобы оспаривать волю избранного.
— Мои извинения,— прохныкал «Исход».— Я оставляю добычу. Она не сможет убежать. Она будет ждать меня здесь.
— Правильно, твоя добыча подождет. А теперь возвращайся на место и держись поблизости от «Кузнеца преисподней». Прикрывай нас, пока мы входим в атмосферу. Уркратос закончил.
Уркратос отдал мысленную команду прервать связь и ощутил, как отдалились от него мысли демона-связиста.
Взгляд Уркратоса переместился на тело контр-адмирала. Крошечные рты, расположенные по краю лезвия, жадно пили кровь. Уркратос отвел меч: оружие следует держать слегка голодным, иначе оно может утратить желание убивать. Пинком ноги он отбросил тело через всю рубку и плюнул вслед, а затем, развернувшись, покинул капитанский мостик. Уркратос отправился к своему кораблю, «Кузнецу преисподней», пристыкованному к корпусу имперского судна. Абордажные команды при его приближении трусливо скулили и всячески демонстрировали покорность.
Теперь, когда большинство защитников имперских судов были перебиты, разбойникам оставалось бояться лишь самого Уркратоса. И он наслаждался этой властью — властью страха. На злобных выродках не было никаких оков, и все же они пресмыкались перед господином. На «Кузнеце преисподней» не существовало клеток, чтобы держать в узде полубезумных солдат, но они всегда выполняли то, что им было приказано. Они боялись кары, грозящей в случае любого неповиновения,— и это было самой наглядной демонстрацией власти избранников Хаоса над душами подчиненных им существ. Точно так же Уркратос должен владеть душами всех разумных существ в Галактике.
Да, Уркратос вместе с Абаддоном поработят Галактику и вдвоем будут править мирами. А сейчас еще предстояло закончить дела. Надо подготовить «Кузнеца преисподней» для спуска в атмосферу, перегруппировать и распределить десантные отряды и расчистить место под предлагаемое подношение. Но все это мелочи. Конец операции близок. Уркратос одержал победу.
Когда все закончилось, когда высохла кровь и погасли пожары, мы осознали, что остались такими же, какими и были, — маленькими испуганными человеческими существами. Только свет Императора мог провести нас по темной Галактике греха.
Святой Праксидес с Офелии VII. Заметки о мученичестве
— Что я должен сделать?
Почитаемый архимагос Скраэкос давным-давно не пользовался вокабулятором, чтобы облечь мысли в слова. Воспроизводить слова было тяжело, сами они казались грубыми и примитивными. Но Скраэкос знал, что пока это самый надежный способ вести беседу с конструкцией чистых знаний, воплощением самого Омниссии.
Ответа не последовало. Скраэкос упорно смотрел в тщательно выметенный пол ангара. Архимагос чувствовал, как сверху, подобный лучам палящего солнца, на него падает напряженный испытующий взгляд. Его оценивали. Конечно, Омниссия все время подвергал его оценке, но сейчас это было ощутимо как никогда. Скраэкосу казалось, будто его разбирают на части и каждый орган, каждый бионический узел подвергается строгому анализу.
Если на нем слишком много грехов, если он не соответствует высоким требованиям, результат сурового исследования может быть только один. Скраэкос будет окончательно разрушен, биологические и бионические части будут лишены машинной сущности. Он превратится в набор бессмысленного мусора.
Скраэкос уже видел, как это случалось. Не все техножрецы, которых почитаемый архимагос привел в это место тысячу лет назад, оказались такими же целеустремленными и проницательными, как он сам. И тогда они были вырваны из тел и аннигилированы. Это стало наглядным проявлением могущества Омниссии. Он мог постичь Вселенную, но мог и отказаться от постижения определенного индивидуума. В этом случае конец для него наступал незамедлительно. Омниссия сам решал, что должно принадлежать реальности, и потому был полноправным властителем Вселенной.
— Посмотри на меня.
Голос Омниссии лучом концентрированного знания проник сразу в мозг Скраэкоса. Архимагос был почти ослеплен небывалым величием. Даже сам голос Омниссии свидетельствовал о бесконечности. Он совершенен; его невозможно воспроизвести ни в одном механическом устройстве.
Скраэкос поднял голову: на него глядел лик Разрушителя. Впервые увидев его много веков назад, Скраэкос испытал благоговейный ужас. Это чувство не исчезло и по сей день. На лице выделялись лишь огромные горящие глаза, но они светились таким древним знанием, что сама человеческая раса была лишь нижней строкой в его последней части. Этот взгляд приковал Скраэкоса к полу, проник сквозь защиту высокого ранга и опыта и оставил его несмышленым ребенком перед лицом Разрушителя.
Разрушитель был воплощением Омниссии. Через него Омниссия обращался напрямую к своим слугам. И то, что Омниссии пришлось опуститься так низко и принять физическую форму, доказывало высокую степень развращенности Адептус Механикус. Только так Он мог передать свои первые наставления техножрецам Каэронии, минуя архимагосов, — они неизбежно исказили бы многое в собственных интересах. Таким же способом Он потребовал отдаления Каэронии от Империума, чтобы Его поучения оставались в неприкосновенности.
А это означало, что возвращение Каэронии в реальное пространство подвергало ее огромному риску. Империум еще имел возможность извратить верования истинных Механикус, прежде чем лик Омниссии воссияет над остальной Галактикой.
— Ты спрашиваешь меня, что ты должен сделать. Неужели ты ничему не научился?
Сила неодобрения Омниссии заставила Скраэкоса отшатнуться.
— Я… Некоторое время я был отделен от своей индивидуальности. Я был не собой, а всеми… Опасаюсь, что моя личность за это время ослабла.
— Нет. Она стала еще сильнее. Теперь ты понимаешь, почему был избран первым. И почему я сейчас остановил на тебе свой выбор. Разве не так?
— Да! Да, мой повелитель, это так. Потому что я — убийца.
— Ты убийца.
В голосе прозвучал намек на одобрение, и Скраэкос вздрогнул. Ни один из техножрецов до сих пор не удостаивался похвалы Разрушителя.