Там были жестокие мутанты высотой в три человеческих роста, недолюди со щупальцами и ненавистные псайкеры, закованные в цепи, которых выгнали перед армиями, чтобы они наверняка погибли первыми. Культисты Бога Крови выстроились целыми сектами, в своих лучших одеждах, снедаемые желанием умереть на глазах у своего Бога.

По сигналу лорда Эбондрака один из Змеиных Стражников поднял боевой рог и выдул единственный нестройный звук. Знамена скрылись, и кровопускатели исчезли в дне кратера. Армии бросились друг на друга.

Публика бурлила от восторга. Они так долго были частью дьявольского механизма Горгафа. А теперь со стороны наблюдали, как другие сражаются ради их удовольствия, словно они были самим Кхорном, и наслаждались кровопролитием. Это было самое восхитительное зрелище в их жизни.

Передние шеренги сошлись с ужасным грохотом. В воздух взлетали тела. Головы отделялись от туловищ. Вспарывались животы. Люди наседали на мутанта, тянули его книзу, чтобы изрубить на куски. Живой прилив все прибывал, и трупы громоздились друг на друга, и вскоре армии уже сражались на вершине вала из мертвецов.

Аларик Покинутый был в самой гуще боя. Со сверкающим топором и в богато украшенном доспехе, он производил куда более яркое впечатление, чем любой другой гладиатор. Он пробивал себе дорогу, расшвыривая по сторонам и своих, и чужих. Другие рабы Веналитора следовали за ним: эльдар, кромсающий врагов на куски своим цепным мечом, горстка людей-убийц, добивающих раненых врагов на земле. Казалось, Аларик потерял наконец рассудок и стал послушен воле Кровавого Бога. Это был охотник за демонами, лучший воин Императора, ставший самым жестоким из убийц Дракаази во славу Кхорна.

Аларик пробивался к ближнему краю арены. Монстр со щупальцами попытался схватить его и утянуть вниз, но Аларик наступил на него, раздавив грудную клетку еще до того, как отсечь щупальца взмахом топора. Один из пленных колдунов качнулся к нему, испустив молнии из глаз. Первая стрела угодила в Аларика, разрядилась о его доспех и ушла в землю. В один шаг он очутился лицом к лицу с колдуном и обрушил лезвие топора на его череп. Ничего зрители Горгафа не любили сильнее, чем смотреть, как убивают хилых псайкеров. Некоторые начали скандировать имя Аларика.

Неподалеку от Аларика сражался знаменосец из его армии. Это был воин в доспехах из личной охраны одного из лордов Дракаази. Воин был тяжело ранен, из плечевого соединения его доспеха струилась кровь, разрубленный шлем тоже был в крови. Аларик оттолкнул его и выхватил знамя. Гладиатор высоко поднял его, чтобы весь стадион смог увидеть изображение стилизованных черепов, украшающее знамя. Аларик подбежал к краю трибун, уходивших вверх по склону кратера.

Он швырнул знамя на трибуны. Множество солдат потянулись, чтобы поймать его.

— Чего вы ждете? — прокричал Аларик.

Толпа в ответ принялась еще громче выкрикивать его имя, зрители устремились вниз, мимо него, прочь с трибун, на арену.

Это была война, и быть просто зрителем вдруг оказалось мало.

— Умный парень, — сказал Эбондрак, глядя, как толпа вокруг Аларика ломает ряды и выливается на арену.

— Милорд, — начал Веналитор, — это… это кощунство… оно…

— Вы уже сказали достаточно, герцог, — бросил Эбондрак. — Командир?

Один из Змеиной Стражи, огромный и зловещий, укрытый за забралом черного шлема, повернулся к нему:

— Милорд?

— Убейте Серого Рыцаря, — сказал Эбондрак.

12

Аларик сражался против людской волны. Голова его оказалась под поверхностью человеческого моря, и он боролся за каждый вздох. Его собственное имя, повторяемое снова и снова, звучало подобно приглушенному гулу океана.

План его был несложным. Кхорн, наверное, одобрил бы его. Кровожадность горгафских вояк, глубоко укоренившаяся за поколения, нуждалась лишь в правильном толчке, чтобы они ринулись на арену и присоединились к побоищу.

Все, что нужно было сделать Аларику, — бежать. Он получил послание, и чтобы понять его значение, он должен был вырваться с этой арены и скрыться в Горгафе.

Аларик продирался сквозь толпу, перелезая через тела, пока не добрался до верха стены, ограждавшей арену. Он подтянулся и очутился на трибуне, ярусами уходящей вверх по стенам воронки, в которой размещалась арена. Сражение безумствовало под ним, все боевые порядки смешались в этом урагане жестокости.

Лорды разозлятся. Крови, конечно, будет много, и Кхорн получит свое, но всеобщая свалка — это совсем не то, чего хотели повелители Дракаази. Бунт Аларика был оскорблением для правящей системы планеты.

Внезапно перед Алариком очутился лорд Эбондрак, шествующий позади строя Змеиной Стражи.

Сердце Аларика упало. Все, что он должен был сделать, пропало. Эбондрак не входил в его планы.

— Серый Рыцарь! — проревел Эбондрак. — Отвергнутый Богом Трупов! Марионетка Кхорна! Такого отмщения ты ищешь? Встретиться со мной лицом к лицу и убить меня в моих же собственных владениях?

Змеиная Стража наступала, обнажив черные мечи.

Аларику не удастся отомстить. Эбондрак не будет свергнут и не падет от его руки. Но он человек, а это означает драться до конца.

Аларик бросился на пол. Эбондрак выдохнул облачко черного пламени, которое опалило Серого Рыцаря с одной стороны, и он откатился подальше, пытаясь сбить огонь, пока тот не добрался до тела сквозь доспех. В ушах его стоял такой шум, будто вокруг бушевал огненный ураган. Змеиные Стражники продолжали наступать прямо сквозь огонь, их доспехи защищали от него.

Аларик не мог драться с Эбондраком, его бы тут же уничтожил черный огонь.

Он готовился умереть.

Юстикар вскочил на ноги. Змеиные Стражники были уже рядом, и он набросился на них, снеся один из черных безглазых шлемов своим топором. Другой ринулся вперед, пытаясь повалить его, но Аларик ударил его коленом в лицо и отшвырнул прочь.

— На что надеешься, ты, маленькое существо? — пророкотал Эбондрак. За его клыками клубился черный огонь. Он грозно навис над шеренгой Змеиных Стражников, охраняющих его, и скинул мантию, распахнув крылья во всю ширь. — Чего ты рассчитывал добиться?

Змеиная Стража сомкнулась вокруг Аларика и подняла мечи, словно палачи, ожидающие лишь приказа, чтобы лишить его головы.

— Убив меня, ты убьешь Дракаази. Верно? — Эбондрак жутко усмехнулся сквозь ярость. — Так ты рассуждал?

Внезапно Эбондрак перевел взгляд за спину Аларика. Рев позади усилился, словно на арену обрушилась новая волна. Юстикар рискнул оглянуться.

Десятки тысяч воинов Горгафа карабкались на трибуны вслед за ним. Над их головами реяло то самое знамя, которое бросил им Аларик. Они хотели сражаться и, быть может, умереть, и для этого им требовался самый лучший на арене противник. Все сильнейшие гладиаторы увязли в толчее внизу, и осталась лишь Змеиная Стража.