Келедрос не ответил. Он оглянулся по сторонам, оценивая, куда направлены взгляды множества сцефилидов. С грацией, недоступной человеку, эльдар схватил подарок Аларика и перескочил через борт. Никто из сцефилидов не заметил, как он исчез. Эльдар выбрал именно тот миг, когда все их основные глаза смотрели в другую сторону. Чему бы там ни учили эльдар на этом их пути Скорпиона, им точно рассказывали, как передвигаться незамеченными. Аларик не слышал, чтобы Келедрос упал в кровь внизу. Насколько он понимал, эльдар стал совершенно невидимым и неслышимым.

Аларика вместе с остальными рабами гнали по темным переходам под ареной. Гул толпы нарастал. Они пели гимны Кхорну и выкрикивали оскорбления в адрес противоположной фракции болельщиков, аплодировали, приветствуя лордов своей планеты, и голосили, нетерпеливо распаляя в себе жажду крови. Аларик взялся за рукоять палаша, выбранного им для боя. Он не знал, что ожидает его на арене, но понимал: для того чтобы хоть кто-то из рабов смог покинуть Дракаази, он должен выжить.

Над головой вспыхнул свет. После сумрака на «Гекатомбе» он казался нестерпимо ярким. Идущие впереди рабы, спотыкаясь и моргая, выходили на арену.

Аларик последовал за ними. Он услышал, как зашумели трибуны, едва он ступил на арену Вел'Скана.

Толпа неистовствовала. Это был тот, кого они ждали. Они пришли поглазеть на Аларика Покинутого и наконец-то увидеть, как он умрет.

21

Дворец лорда Эбондрака напрямую соединялся с ареной великолепной галереей из мрамора и замороженной крови. Огромные люстры, свисающие с потолка, лили свет на статуи и портреты прежних чемпионов Дракаази. Сердито смотрел генерал Саркатот, гора мускулов и ненависти, правивший когда-то половиной Дракаази и воплощенный теперь в мраморе с черно-красными прожилками. Огромный портрет леди Мэлис, мастерицы пыток, не один век служившей лордам планеты, едва смог вместить ее безжалостную красоту и коллекцию пыточных принадлежностей, висящих за ее спиной. Кербериан Трехглавый, демон-раджа Аэлазадни, и Моркен Круул, герольд самого Кхорна, — все они служили напоминанием о том, ради чего должен жить каждый лорд Дракаази. Был там и постамент для статуи лорда Эбондрака, и когда его крестовый поход добьет Империум, он заслужит наконец право поместить сюда свое изображение.

— Надеюсь, — сказал Эбондрак, царственно шествуя по галерее, — что вы будете рядом со мной.

— Это большая честь, — ответил Веналитор, шагая рядом с ним. В кои-то веки здесь не было ни Змеиной Стражи, ни сцефилидов.

— А еще так мне легче будет распознать измену, — продолжал Эбондрак, — и съесть вас при первых же признаках ее.

— Съесть меня? Я слышал, что в прошлом вы поедали своих противников, но не думал, что это правда.

— О да, я съел множество врагов. Имея такое тело, нельзя не потакать его природным потребностям. Шпионы, враги и еще некоторые подхалимы отправились прямиком в эту царственную глотку. Маловажных я жевал, прежде чем проглотить. Тех же, кто действительно рассердил меня, я заглатывал в один присест и потом ощущал, как они извиваются, растворяясь в желудке, — это так приятно.

— Это была самая изысканная из слышанных мной угроз, лорд Эбондрак.

— И необходимая. У вас есть потенциал, Веналитор. Не более того, но что есть, то есть. Вы честолюбивы. Нет сомнения, что вас бы устроила моя гибель во время крестового похода, чтобы потом драться за мой мир с соперниками. — Эбондрак кивнул на портреты и статуи, проплывающие мимо. — Все они пришли к власти во время застоя, и правление каждого из них окончилось именно таким образом. Таков путь Хаоса и таков путь Дракаази. Считаю своим долгом заверить, что намерен избегать подобной участи сколь возможно долго. Быть может, Повелитель Гробниц вступил с вами в переговоры или Скатхач предлагал союз на время крестового похода, чтобы обеспечить мое свержение и завладеть моим миром. Я бы посоветовал вам не слушать их, герцог Веналитор. Я не достиг бы своего положения, не умей я расстраивать планы заговорщиков куда более коварных и могущественных, чем вы.

Веналитор некоторое время обдумывал его слова.

— Вот что мне пришло в голову, милорд. Я жажду вашей власти, разумеется, как и любой истинный последователь Кхорна, но я всегда на стороне сильного, а значит, на вашей. Я скорее займу ваше место с вашего же благословения, чем против вашей воли. Я молод, и у меня есть шанс пережить вас. Я честолюбив, да, но я могу быть терпеливым.

Эбондрак улыбнулся самой опасной из своих улыбок:

— Именно это я хотел услышать. Вы далеко пойдете, Веналитор.

Эбондрак и Веналитор продолжили свой путь по галерее. Она оканчивалась просторным, обтянутым темно-красной тканью балконом, предназначенным для величайшего лорда планеты.

— Я слышал, — неожиданно жестко произнес Эбондрак, — будто бы представитель Аргутракса в варпе был убит, а его трупом осквернен алтарь Гхаала. Полагаю, вы ничего не знаете об этом?

— Мне известно лишь то же, что и вам, — ответил Веналитор.

— С этой вашей войной покончено, Веналитор. Это мой приказ.

— Никакой войны нет, милорд, — спокойно сказал Веналитор. — Мы с Аргутраксом презираем друг друга, но больше не станем попусту тратить на это кровь.

Как и большая часть из сказанного Веналитором в преддверии игр в Вел'Скане, это была ложь. Он выбрал наиболее свирепых охотников из племени сцефилидов и послал их разыскивать эмиссаров и герольдов, обеспечивавших Аргутраксу связь с его двором в варпе. Возможно, даже удастся вынудить Аргутракса убраться отсюда или же отрезать его от собратьев-демонов, и тогда Веналитор сможет торжествовать победу.

— Если я узнаю обратное, герцог, то могу внезапно проголодаться.

— Думаю, Аргутракс будет не слишком приятным на вкус, милорд.

— Значит, вас я приберегу, чтобы перебить его привкус, — парировал Эбондрак. — Довольно! Сейчас не время для политики. Смотрите, арена ждет!

Эбондрак и Веналитор вышли на балкон из стальной челюсти жуткой боевой маски, вделанной в стену арены. Ожидавшая там Змеиная Стража отсалютовала, едва Эбондрак появился среди оскаленных зубов балкона под неистовый рев толпы. Лорд Эбондрак взревел в ответ и выдохнул в воздух клуб черного огня, приветствуя их. Веналитор тоже вскинул меч в знак приветствия, но не было сомнений, что люди в Вел'Скане обожают своего правителя и что без него эти игры начаться не могли.

Арену Вел'Скана от нагромождения оружия и доспехов отделял частокол латных перчаток, поддерживавших чашу арены, будто гигантский сосуд. Сама чаша была устроена в эфесе огромной рапиры, воткнутой в скалу, лежащую в основании города, и сложные кольца гарды закручивались над ареной, словно дивный стальной водоворот.

На арене, отделанной с исключительной пышностью, смерть была желанной гостьей. Публика веселилась на галереях из мрамора и обсидиана. С краев чаши арены свисали клинки с подвешенными на них телами убитых ранее, и время от времени клочья сгнившего мяса отделялись от раскачивающихся тел, падали вниз, и зрители дрались за них.