— Но не обратно, — сказал Док.
— Верно. Тем усерднее будем искать горючее.
— Но где мы его найдем? Тут все вокруг уже хорошо подчищено другими общинами. Я показал точку на карте:
— Уэйбич. Я его помню по тем временам, когда был пацаном. Небольшой город на побережье, где селились пенсионеры, — знаете такие места, вроде Божьих залов ожидания. Там должно было быть очень мяло детей, когда обрушилось безумие. Значит, там вряд ли есть колонии детей. Это, в свою очередь, значит, что гапы там не околачиваются. Они должны были покинуть Уэйбич и искать выживших в других местах.
— Будем надеяться, что ты прав.
— Молись, чтобы я был прав. Док. Обратно пешком идти далеко… Ладно, поехали.
Выезжая из ворот, я держался поближе к грузовику. В такой близости к лагерю взрослых не было. Шейла нажала на газ, и мне пришлось сделать то же самое, чтобы не отстать. Она умела водить. Грузовик летел по дороге, разбрасывая брызги зеленого мха.
— Только бы она не затормозила, — сказал я вслух, а то мы исчезнем у нее под задней осью.
— Правильно, — хмыкнул Док с заднего сиденья. — Подбадривай команду.
За поворотом дорогу перекрыла цепочка Креозотов. Шейла даже не снизила скорость. Грузовик прорезал их, как секач капусту.
У перекрестка Шейла развернула грузовик и подъехала к нам.
— Больше Креозотов нет. По крайней мере из нашего стада. — Она посмотрела на меня так пристально, что мне стало неловко. — Поосторожнее там, солнышко.
Меня вдруг окатил прилив нежности к ней. Выскочив из машины, я вспрыгнул на подножку грузовика.
— Спасибо тебе, Шейла. И будь осторожной сама. Мы через пару дней вернемся.
— Я рада, что ты к нам попал, Ник Атен. Ты знаешь, что ты необыкновенный?
Она поцеловала меня в губы. Мозаика присвистнул.
— Вот тебе… — Она улыбнулась. — И помни, что там, откуда ты это получил, есть еще гораздо больше. — Она сжала мою руку, лежащую на дверце. — Ник, когда ты вернешься, я сделаю все, что будет в моих силах, чтобы ты захотел с нами остаться.
Она еще раз поцеловала меня, охватив мою голову ладонями, а я стоял, не зная, что сказать. Такая она была красивая с этими лентами черных волос, которые развевал ветер.
— Теперь проваливай с моей машины. Ник Атен. Тебя ждет дорога.
Вытерев глаза, она дала газ, и грузовик полетел, виляя, по дороге к лагерю.
* * *
Дорога до Уэйбича долгая, ровная и скучная. Шестьдесят миль мы ехали не останавливаясь. Ни Креозотов, ни лагерей уцелевших мы не видели. Хотя однажды увидели вдали что-то вроде гигантского бублика посередине поля.
В бинокль я рассмотрел, что это кольцо из мертвых Креозотов — сотен мертвецов, наваленных друг на друга. В центре кольца торчали обгорелые коробки домов.
Кольцо возникло там, где Креозоты навалились на изгородь перед смертью. Меня затошнило, и я отдал бинокль Доку.
Мы ехали дальше. Док и Мозаика сидели тихо. Я знал, о чем они думают. Много ли времени пройдет, пока Креозоты нападут на их лагерь?
* * *
В пяти милях от Уэйбича мы миновали десяток престарелых Креозотов, хромающих по дороге в сторону города.
Волосы у них отросли белыми гривами. Эти, наверное, были слишком больны, чтобы присоединиться к прежним миграциям взрослых.
Уэйбич оказался городом-призраком. Пляж был таким, каким я его и помнил, и пирс тянулся над песками. Папа нас туда водил с Джоном в детстве.
— Кажется, Господь не оставил нас милостью, — сказал я. — Дал нам отличный кусок.
Город был не тронут. Даже супермаркет был заперт и будто ждал, пока придет, насвистывая, менеджер и откроет его, как ни в чем не бывало.
Мы нашли грузовик на ближайшем угольном складе, и я стал пытаться его запустить. С ДНЯ ПЕРВОГО прошло больше полугода. Машины остались на месте, но шины спустили и аккумуляторы сели. Почти всюду топливо испарилось за время жаркого лета. Еще год-другой — и все эти машины рассыплются в ржавую пыль.
Работа требовала времени, но была простой. За три дня мы запустили грузовик и прицепили к нему большой трейлер. Потом нагрузили в него достаточно бочек солярки, чтобы Полольщики Лейберна могли пережить зиму. Из супермаркета взяли еду и одежду. Я даже нашел в машине место для флакона духов в подарок Шейле.
— Когда мы расскажем об этом Боссу, — сказал Док, загружая в трейлер мешки риса, — он направит сюда целую банду, чтобы очистить город.
На четвертый день мы поехали обратно. Впереди шел грузовик, я ехал на «хонде» сзади. Вокруг меня на всех сиденьях громоздились коробки консервов и шоколада.
Всю дорогу я не переставал улыбаться, воображая счастливые лица ребят, когда мы въедем в лагерь. И подмигивал сам себе в зеркало заднего вида:
— Ну, Ник, вот что значит быть Санта-Клаусом.
Я ехал, подпевая ленте в магнитоле машины. Рядом со мной стояла открытая коробка шоколадных конфет. Впереди грузовик, где ехали Док и Мозаика, тащился под нагрузкой, от которой оси трещали.
«Веселый солнечный народ»… и меня среди него посчитайте! Я пел так громко, что руль дрожал в ладонях. «Весеееелый! Соолнечный!»
Почти уже дома. Впереди из-под грузовика вырвался клуб дыма.
— Помедленнее, ребята! Нам не надо успевать на паром… А, черт!
Что-то там не так. Грузовик мчался, хлеща по окрестным деревьям, сшибая ветви.
Дорога была такой узкой, что мне только и было видно, что поросль и летящий впереди грузовик.
Боже мой! У них отказали тормоза. Я вцепился в баранку, шины скользили по слякоти. Мы ехали вниз по склону. Еще сто ярдов — и дорога выравнивается за полмили до лагеря.
Если Мозаика сохранит хладнокровие, он просто съедет с холма, а на ровном месте затормозит коробкой передач.
Как же. Дело было не в тормозах. Мозаика давил на газ, гоня грузовик быстрее, чем тот мог ехать безопасно, будь за рулем хоть сам святой Христофор.
Мозаика ни от чего и не убегал. Он ехал навстречу.
Я припустил за грузовиком, надеясь только, что он не свалится в кювет. Мозаика ехал куда-то, где хотел оказаться вчера.
Вниз по холму, всплеск воды в луже, на плоский участок, деревья отступили — и я увидел то, что видел Мозаика.
— Нет. Нет. Не верю… Гады… Ах вы, гады!
Пять дней назад мы тронулись в путь, оставив лагерь, где было больше сорока человек в возрасте от нескольких недель до девятнадцати лет.
Мы вернулись туда, где не было ни лагеря, ни людей.
Грузовик юзом затормозил. Док и Мозаика выскочили и побежали к порванной изгороди. Я остановил машину и бросился за ними.