Хорошо. Представьте себе:
Перед вами – пустыня.
Пустыня черная, запретная, зловещая.
Разрушенные здания, выгоревшие машины, голые сожженные деревья. И, поглощая все, сыплется с неба адским снегом черный поток пепла.
Нарисуйте огненное небо. Подсвеченные желтым и оранжевым тучи. Рыщущие на горизонте молнии.
Нарисуйте реку. Вода в ней течет цвета крови – яркая, флюоресцирующая краснота.
Нарисуйте плотину из черепов, ребер, костей тысяч мертвецов. Нарисуйте ворона на черепе. Он сует клюв в глазницу, выковыривая остатки глаза.
А теперь представьте себе, что багровые воды перекатываются через кости кровавым порогом и ревут так, что гром стоит над этой землей кошмара.
Вообразите бегущих через пустыню людей. Десятки людей, сверкающие глаза на почерневших лицах. Одеты они в изорванные лохмотья костюмов, джинсов, летних платьев. Некоторые в мундирах – медсестры, военные, полиция.
А перед стаей бежит человек. Он молод, обнажен до пояса. Голая грудь вымазана сажей. На лице ярко сверкает пот.
У вас мелькает мысль, не лидер ли он этой группы.
А может, они за ним гонятся?
А если да, что будет, когда они его поймают?
Он бежит по берегу кровавой реки, и тут случается необычное.
С неба мягко опускаются сотни листов бумаги. Часть попадает в реку, и их уносит.
Другие планируют к земле и там лежат, непорочно-белые на угольно-черном пепле.
Они покрыты отчаянными письменами от руки. Будто те, кто яростно записывал слова, должны были сказать что-то смертельно важное.
Только они знали, что не успеют дописать до того, как…
До того, как – что?
Медленно, по одному опускаются на почерневшую землю гигантские хлопья снега. Проступают фразы:
НЬЮ-ЙОРК: Я слышал ее приближение. Как ревущий по рельсам поезд, а потом со страшным глухим ударом захлестнула город приливная волна; она рвалась через жилые кварталы, сминая их в лепешку, вырывая вопящих людей из кровати и поглощая.
Наш квартал уцелел один из немногих. Я видел океан, лижущий окна третьих этажей…
ФЛОРИДА: Сегодня утром полмира грохнулось в Царство Грядущее. По крайней мере так казалось. Стоя на балконе, я видел, как Диснейленд рванулся в небо. Эпкот-центр, Волшебное Королевство, Гора Грома – все просто взлетело. Потом было пламя, огненным занавесом на полнеба.
ИОГАННЕСБУРГ: Тысячи трупов, почти все в ночной одежде, сплетены смертным ковром на всех дорогах– Комиссионер-стрит, Клаш-стрит, Твист-стрит. Кое-где они лежат в четыре-пять слоев, и торчат окоченевшие руки и ноги. Сотни искали спасения в Англиканском соборе на Бри-стрит. В дверях собора – трупы страшной грудой гниющего мяса…
МАДРИД: От взрывов остались десятки кратеров. Парк Эсте похож на поверхность Луны. На фоне вечернего неба ярко пылает Королевский дворец. Извилистые языки пламени огненными демонами вырываются из окон и лижут стены…
СИДНЕЙ: Оперный театр будто растоптан взбешенным великаном, когда-то красивый свод провалился внутрь. Тела повсюду…
ЛОНДОН: Надувная лодка пробирается среди покрывшего озеро мусора. Камера наезжает: это не мусор, это плавающие тела. Дрейфует мимо девушка в подвенечном платье. Камера плавно панорамирует вверх. Зрители ахают.
Мы смотрим на здание Парламента. Огромный дом – как корабль на якоре среди озера. Часы “Биг Бена” навечно застыли на без десяти два.
Еще кадры: Колонна Нельсона – расщепленный обломок – торчит из воды, покрывшей Трафальгарскую площадь. Безмолвный проход по Черинг-Кросс-роуд. Волны от лодки, качнув мертвые головы, разбиваются о вывески – “Мардер ван”, “Пицца Хат”, “Фойлз”, “Уотерстоун”, обувной магазин…
ВЕЛЛИНГТОН: В городе бушует пожар. Но горят не дома, огонь рвется из огромных щелей в самой земле. Будто строем вкопали в землю головой вниз ракеты, включили двигатели, и синее пламя ударило на сотни метров вверх с визгом, от которого лопаются микрофоны телевидения…
СКР-Р-РИПП!
Я свернулся в клубок. Ужасный звук бьет в череп так, что он вот-вот лопнет, словно яичная скорлупа. В двадцати шагах из земли вырвался огненный шар. Вспышка опаляет мне волосы на руках до пепла. Еще секунда – и вокруг меня каскадом сыплются черепа, бедренные кости, кисти рук, лопатки, дымящиеся позвоночники, куски гнилого мяса, легкие, кожа и пылающее сердце.
У моих ног плашмя падает лицо. Оно сорвано с черепа одним лоскутом…
Господи, что случилось с этими людьми?
НЕТ ПРАВИЛА, ГЛАСЯЩЕГО, ЧТО ГЕОЛОГИЧЕСКИЕ ИЗМЕНЕНИЯ ДОЛЖНЫ ПРОИСХОДИТЬ ПОСТЕПЕННО. ОНИ НЕ ОБЯЗАТЕЛЬНО ПРОДОЛЖАЮТСЯ СОТНЯМИ ИЛИ ТЫСЯЧАМИ ЛЕТ. КА ТА СТРОФИЧЕСКИЕ ПОДВИЖКИ ЗЕМНОЙ КОРЫ МОГУТ ВЫЗВАТЬ ГЛУБИННЫЕ ИЗМЕНЕНИЯ ЗА СЧИТАННЫЕ ДНИ, ЧАСЫ И ДАЖЕ МИНУТЫ. ТОЛЬКО ВБЛИЗИ СРЕДИЗЕМНОГО МОРЯ СЕЙЧАС БОЛЕЕ ДВУХСОТ ГОРОДОВ УШЛО ПОД ВОДУ.
ДВЕСТИ ПЯТЬДЕСЯТ МИЛЛИОНОВ ЛЕТ НАЗАД, НА ПЕРЕХОДЕ МЕЖДУ ПЕРМСКИМ И ТРИАСОВЫМ ПЕРИОДАМИ В РЕЗУЛЬТАТЕ МОЩНЫХ ВУЛКАНИЧЕСКИХ ВЫБРОСОВ ВЫМЕРЛО ДЕВЯНОСТО ПРОЦЕНТОВ ВОДНЫХ ВИДОВ, А СЕМЬДЕСЯТ ПРОЦЕНТОВ НАЗЕМНЫХ ПОЗВОНОЧНЫХ БЫЛИ СТЕРТЫ С ЛИЦА ЗЕМЛИ.
Так доверчиво блестели в вечернем свете ее глаза. Я поймал себя на том, что смотрю вниз, на ее груди с розовыми сосками. При всем желании я не мог не видеть синяков, выступающих так явственно, будто наведенные черными чернилами…
Она задрала мне футболку, чтобы прижаться грудью к голой коже моего живота, и шепнула: “Можешь делать со мной все что хочешь. Все-все. Ты ведь знаешь?”
Я захватил ее волосы в горсть, с ревом накатила на меня волна желания…
Мгновение спустя мы катались по траве, срывая друг с друга одежду, целуясь, кусаясь, ласкаясь, тяжело дыша в неприкрытом вожделении. Я впился поцелуем в ее теплые губы. Потом, тяжело дыша, я схватил ее руками за бедра…
~~
Сегодня этот луг был истинным срезом ада.
Все так же распевая, сумасшедшие понесли женщину в поле. Она дергалась, извивалась, отчаянно пытаясь вырваться, выгибала спину, билась у них в руках.
Посреди поля стоял деревянный кол, вкопанный в землю. Он доходил мне до плеча. И был заострен.
Вот тогда я понял, что они с ней сделают. Кажется, и она тоже поняла. Потому что она закричала. Горький механический крик, и он длился и длился…
Я дал себе слово рассказать все о том, как это случилось. И не пропустить ничего. Ни одного слова.