Она была совершенно голая. На ногах у нее тоже были раны. Свежие ссадины краснели среди старых, нанесенных, когда она была одна в церкви.
Полный… полный ужас сковал меня.
Это сделал я?
Я увидел в ней серого и стал драться с ней, и вот она сидит полумертвая.
Я еще не мог отдышаться после этого свирепого избиения, избиения девушки, которую я любил, за которую готов был отдать жизнь.
Ошеломленный ужасом, я повернулся выглянуть в окно.
Вспыхнула молния, осветив черную пустыню.
Я увидел в окне свое отражение. Горячее, красное, потное.
Я затряс головой, рассыпая капельки пота. Потом огляделся, разыскивая на полу кое-что.
– Рик, – сказала она слабым голосом. – Рик, ты не виноват. Что ты делаешь?
Я продолжал искать.
– Рик, прекрати! Что бы ты ни задумал – не надо этого делать. Это не твоя вина. Ты не знал…
Что я искал?
Видит Бог, я в тот момент искал винтовку. Если бы нашел выбил бы к черту свои дурацкие мозги.
Отвращение к себе было невыносимым.
Кейт подошла ко мне неуверенным шагом. Из ее глаз текли слезы, длинные волосы рассыпались по избитым грудям.
– Ты не виноват, – повторяла она. – Ты спал. Ты стал галлюцинировать раньше, чем проснулся. Ты не мог знать.
– Я…я…
Я не мог говорить. Я хотел заорать, выбежать из дома босиком и бежать, бежать через дымящуюся пустыню. Затеряться там, свернуться в клубок и сдохнуть в пепле.
– Иди сюда, любимый. – Она нежно протянула руки. – Все хорошо. Я люблю тебя. Я знаю, что ты этого не хотел.
Она обняла меня сзади. Кончики ее грудей коснулись моей обнаженной спины. Она целовала меня в лопатки, в шею.
Тихим дрожащим голосом она сказала:
– Я проснулась и увидела, что тобой овладела галлюцинация. И успела спрятать винтовки вон там в шкафу. Когда я шла обратно, я увидела твое лицо. Глаза у тебя… они были такие странные: радужки сузились до черных точек. Ты был напуган и разозлен одновременно. И ты на меня напал. Я тебе говорила, что люблю тебя. Я повторяла твое имя. Я должна была. И сопротивляться я тоже не могла. Я знала, что не должна сопротивляться – ты бы еще решительнее стал драться. – Голос ее упал до шепота. – И я стояла… и давала тебе меня бить. Казалось, это никогда не кончится. Но я знала, что смогу до тебя докричаться.
Я задрожал.
– Рик, Рик! Все хорошо. Все теперь хорошо.
– Господи… я тебя чуть не убил… посмотри на свое лицо!
Она повернула меня лицом к себе и обняла за талию. Целуя меня в губы, она тихо сказала:
– Нужно, чтобы ты знал, что было – на случай, если это повторится. В следующий раз это может случиться со мной. У меня может оказаться винтовка. Я теперь знаю, что в тисках галлюцинации человек способен на все. Способен убить собственную мать.
– Кейт… видит Бог. Я не мог остановиться. Я думал… я действительно думал, что ты – это одна из этих тварей. Это было так реально… так чертовски реально.
– Я знаю. Вот почему мы должны найти Стивена и всю группу.
Я не мог перестать трястись.
– Кейт… может, лучше будет, если дальше ты пойдешь одна.
– Нет. Мы должны идти вместе. И мы должны вместе бороться против этого. Ключ ко всему – оставаться как можно спокойнее.
– Спокойнее! – Я зарылся лицом в ее волосы и саркастически рассмеялся.
– Да, спокойнее.
– Легче сказать, чем сделать.
– Есть способы. – Она улыбнулась мне сквозь слезы и кровь.
– Не могу, Кейт. После того, что я с тобой сделал…
– Можешь, можешь. Иди ко мне.
– Но… черт, я же помню, как бил тебя ногами!
Она снова улыбнулась – невероятно, но эта улыбка была искренней.
– Рик, я не такая хрупкая, как ты думаешь.
Я осторожно поцеловал ее в разбитые губы.
– Так, – сказала она деловым тоном. – Ложись на одеяло. Ты весь вспотел, я тебя оботру полотенцем.
Я лег и смотрел ей в лицо, пока она протирала меня. Я видел, как ее глаза изучают мое тело, все его ссадины и шрамы.
Я закрыл глаза, и она стала меня целовать изумительно прохладными губами – грудь, живот, ноги.
* * *
Она села на меня верхом, насаживаясь на мой восставший член.
Я крепко зажмурился. Кейт издала глубокий вздох.
Но в нем не было боли. Только смесь удовольствия и глубокого облегчения.
Я понял, в чем тут дело. После избиения ей снова нужен был сексуальный контакт, связь. Она должна была доказать – себе не меньше, чем мне, что я действительно был в тот момент в плену галлюцинации. Что эта ярость была направлена не на нее, Кейт Робинсон, а на безымянного монстра, которого мой галлюцинирующий разум показал мне тогда.
И мы соединились. На каменном полу кухни, который был тепел на ощупь под нашими обнаженными телами, когда мы в судорогах страсти скатились с одеяла. Вокруг нас стояла мебель – стол, стулья, плита, раковина. На стенах висели медные кастрюли, чуть покачивающиеся, когда где-то вдалеке качалась и лопалась земля. Кухню озаряли вспышки света электрической бури.
Кейт раскачивалась надо мной, мотая головой из стороны в сторону. Длинные волосы легонько касались моей обнаженной груди. Кейт скользила вверх и медленно спускалась вниз с трепетной нежностью. Я не мог глядеть на ее избитое лицо.
У меня в груди собрался ком, я отвернулся. Я ее не заслуживал.
Кейт задышала чаще, я ощутил подергивание ее мышц. Вскоре легкая пульсация перешла в сильную дрожь, будто от ударов электротока, одного за другим, когда Кейт погрузилась в оргазм.
Когда все кончилось, она легла лицом мне на грудь, лицо ее было мокро от слез, испарины, крови.
Я нежно погрузил лицо в массу желтых волос. И я знал, что если еще когда-нибудь подниму руку на эту женщину, я убью себя.
Меня зовут Кейт Робинсон.
Вчера мы вышли из дома Бена Кавеллеро. Ночь мы провели на заброшенной ферме неподалеку от Илкли.
Я улучила момент это написать, пока Рик чистит винтовки. Черная гарь садится повсюду, и есть реальный шанс, что когда нам действительнопонадобятся винтовки, их может заесть из-за гари.
Я вся в синяках, у меня все болит с головы до ног. Бен Кавеллеро предупреждал, что это может случиться: Рик ночью галлюцинировал. Ему почудилось, что я – один из серых. В какой-то момент мне казалось, что он меня убьет. Единственным выходом оказалось звать пораженного галлюцинацией человека по имени.