Я замедлил ход – быстрее бежать почти не мог. В груди жгло. Дышать было невозможно. Отчаянным взглядом я обвел черное поле, ища, где спрятаться, любое укрытие: дыру в земле, брошенную ферму, обгорелый остов автомобиля.
Впереди из земли вырвались струи пламени. Они были только до колена высотой, но горели яростно, как пламя бунзеновских горелок, которое я видел на кладбище.
Я завилял между ними.
В ста шагах я заметил крышку люка, еще в ста шагах – еще одну, потом еще. Всего три на одной прямой. Если окажется люк со сдвинутой крышкой, то можно скользнуть туда. Если повезет, дикари не заметят, куда я девался, и пробегут мимо.
На бегу я снял с плеча винтовку. Вдруг впереди провалилась земля.
Я остановился, ловя ртом воздух. Передо мной была канава с крутыми стенками в мой рост.
Предоставив работать силе тяжести, я скользнул в воду.
Она была мне по колено и теплая, как в бассейне. Плавали рыбы брюхом кверху, погибшие от подъема температуры.
Я увидел, что люки шли вдоль трубы подземного ливневого стока, открывавшегося в эту канаву. Секунду я смотрел на круглую пасть бетонной трубы в двадцати сантиметрах от края канавы.
– Убежище! – выдохнул я, и голова закружилась от радости. Труба была достаточно большой, чтобы забраться туда на четвереньках. Если банда меня не увидит, я спасен.
Держа винтовку одной рукой, я забрался внутрь. Там было жарко и душно, но если она скроет меня от ищущих глаз этих гадов, это будет место не хуже самого рая.
Прополз я только шагов восемь, как в темноте наткнулся на что-то лицом. Протянул руку.
Черт возьми!
Труба была перекрыта железной решеткой. Может, удастся выдернуть прутья – по ощущению, они были изъедены ржавчиной. Надо отступить, развернуться ногами вперед и попытаться выбить решетку.
Я отодвинулся на пару шагов.
И снова услышал “У-у-у-у!”
Меня схватили за ноги, свирепо дернули назад.
Я вцепился в решетку обеими руками. Так мне не продержаться дольше пары секунд. Я попытался отбиваться ногами но меня держали за лодыжки. Еще секунда – и меня вытащат и разорвут на части. Они сегодня отобедают моим сердцем и печенкой.
Руки начали соскальзывать с решетки. Я завертел головой. В устье трубы виднелись силуэты голов, лезущих в нетерпении до меня добраться.
И тут я увидел еще кое-что. Бетонная труба почернела изнутри.
Этого не может быть. Здесь нечему гореть. Но вдоль трубы тянулись полосы сажи.
Мозг за это зацепился. Что-то здесь горело, что-то горит, что-то горит…
Черт… что есть такого под землей, что горит? Отчего вырывались из земли языки пламени?
Что шипит в плите, когда повернешь ручку?
Я даже не успел это обдумать. Вцепившись левой рукой в решетку, я отпустил правую. Сразу же левое плечо пронзила резкая боль, когда все напряжение легло на него.
Не важно. Если не поможет, меня все равно уже нет.
Одной рукой я поднял винтовку, сунул дуло в решетку.
И спустил курок.
Пуля полетела под полями в трубе, полыхнуло пламя. Я даже видел, как летит пуля яркой искрой, будто в замедленной съемке. Грохот выстрела оглушил.
И тут же все и случилось. Я отпустил руку.
Меня потащило по трубе, ликующие крики каннибалов слились в дикий вой.
Вылетая из трубы, я увидел далекий желтый блик в туннеле.
Меня подбросило в воздух; сила тяги орды была так велика, что мою голову вынесло выше края канавы.
И тут я увидел зрелище ужасное и величественное.
В долю секунды, пока я падал, я успел увидеть, как взлетают крышки люков по всему полю вдоль стока. Сначала взлетела дальняя в ореоле голубого пламени, потом средняя, потом ближняя. Как будто реактивные двигатели поставили на землю гнать перегретый газ и пламя на пятьдесят метров в небо.
Я падал навстречу воде.
Мне запомнилась сцена, как фотография.
Орда сбилась в кучу в канаве. Они скалили зубы, глаза горели жаждой свежего мяса. Лысый стоял возле устья трубы, как в круглой раме.
Они распевали так громко, что не слышали рева горящего газа в люках, и они точно не были готовы к тому, где он прорвется потом.
Сила тяжести бросила меня в воду с оглушительным всплеском.
Я задержал дыхание и вцепился руками в илистое дно потока. Глаза были открыты. В клубах взмученного ила мелькали руки, чтобы схватить меня и вытащить, и мне бы точно пришлось узнать, насколько остры эти мясницкие ножи.
Я постарался уйти поглубже. Господи, милый Господи, еще только миг под водой, чтобы…
В-в-в-ухх!
Вода вспыхнула яркой синевой. Ложе потока встряхнуло.
Потом я оказался в ванне из жидкого золота. Из носа пошли пузыри, я посмотрел вверх. Поверхность всего в нескольких сантиметрах от глаз. А над ней – будто кусок горящего солнца спустился в канаву.
Тут же исчезли нашаривающие меня руки, и приглушенный грохот как от реактивного сопла раздался над головой.
Я ждал, сколько мог выдержать; пока легкие не стали гореть и мышцы живота не свело от кислородного голодания.
Тогда я вынырнул, ловя ртом воздух. В первую секунду я ничего не видел. Только слышался запах, какой бывает, когда упустишь мясо на решетке барбекю и оно сгорает, шипя и брызгаясь жиром. Я проморгался, выплюнул изо рта воду, огляделся.
Из устья трубы валил пар и падали маленькие шарики огня.
Каннибалов не было. Когда я говорю “не было”, я имею в виду, что они не представляли больше опасности. Многие убежали, когда бетонная труба изрыгнула пламя, как чудовищный огнемет. Некоторые не успели.
Рассыпанные вдоль склонов и в самой воде, лежали с десяток или больше обгоревших тел, еще дымящихся. Даже лица их исчезли во взрыве метана. Он вспыхнул от срикошетившей пули, от ее искр. Некоторые были еще живы, они лежали и тряслись, будто от холода.
После того что они сделали с той женщиной, они не заслуживали милосердия. И все же я их стащил с берега и положил лицом в воду, чтобы они захлебнулись.
Не знаю, куда девалась винтовка. И мне было все равно. Рик Кеннеди хотел только одного: убраться из этого разреза ада. Я вылез из канавы и побрел обратно той же дорогой, и вода с одежды шипела, падая на раскаленную землю.
* * *
Мои друзья сидели под деревом, пьяно похохатывая над остатками виски. Они посмотрели на меня удивленно. С меня капала вода, ноги до колен почернели от золы. На локтях и коленях кожа слезла начисто, когда меня тащили по наждачной бетонной трубе.
Они глядели, пораскрывав рты, ожидая, что я им расскажу о своих приключениях.