Отлично сделанная работа…
Была пятница, и заказ был выполнен. Как могли так быстро пролететь два с половиной дня? Памела провела рукой по волосам. Она устала, вымоталась просто невообразимо. Она целыми днями занималась деталями оформления виллы, представлявшей собой мечту Эдди: так и эдак уговаривала художников и камнерезов, решала проблемы креплений и разбиралась с неверно подобранными тканями. А ее ночи были полны солнечной любви Аполлона. Она почти не спала и работала до полного изнеможения. И все равно они отставали от графика.
Но Памела ни на что не променяла бы ни единое мгновение этих дней.
— Памела, как насчет вот такого варианта оформления домашнего театра? — Отделочник нервно ткнул карандашом в макетную доску глубокого бордового цвета с тонкой паутинкой ониксовых и золотых нитей.
— На этот раз просто идеально, Стив! — с облегчением произнесла Памела. — Это как раз то, что я хотела видеть в этом помещении.
— Прекрасно! Это будет просто прекрасно, дорогая! — Стив торжествующе взмахнул карандашом. — Я с этого и начну в понедельник утром.
— Я буду здесь, — сказала Памела.
Стив кивнул и упорхнул к дому, чтобы на радостях принять душ и отправиться отдыхать. Памела, куда более мрачная, начала аккуратно укладывать дневные заметки в портфель. В понедельник она будет здесь. В Лас-Вегасе. В современном мире смертных. А Аполлон и Артемида будут на Олимпе.
И не будет больше ужинов с ними на террасе вместе с фантастически интересным Эдди. И не будет больше вечерних обсуждений с Аполлоном качества нового мрамора, только что доставленного для хозяйской ванной комнаты — и оказавшегося совершенно не того цвета. Не будет больше планов, разработанных вместе, и рисунков, которые скоро превратятся в полы купален Эдди.
Но все равно губы Памелы изгибались в тайной улыбке при мысли о последних двух днях. Кроме работы с архитектором, сначала лично, а потом еще и по телефону, и дивного маленького ноутбука, который раздобыл для него Эдди и с которым бог света освоился с удивительной легкостью, Аполлон еще разобрался и с кабельным телевидением и стал настоящим поклонником кино. Был ли он древним богом или нет, в нем нашлось достаточно много такого, что свойственно современным людям. Например, он наслаждался изучением разной электронной техники. Когда прошлым вечером Памела вернулась с виллы, Аполлон был полностью поглощен второй серией трилогии «Властелин колец».
— Арагорн напоминает мне Гектора. А этот маленький хоббит… у него такое же преданное сердце, как у Ахиллеса, преданного Патроклу.
— Фродо похож на какого-то Патрокла? — спросила Памела.
— Нет, я думал не о Фродо. Я имел в виду Сэма. Но надеюсь, их история кончится лучше, чем история Гектора и Патрокла, — серьезно сказал Аполлон.
Памела не настолько знала мифологию, чтобы понять, о ком он говорит, но заверила Аполлона, что у Арагорна и Сэма все будет хорошо.
Он хмыкнул и вскинул здоровую руку.
— Только не рассказывай мне конец! Это все испортит.
Памела все равно едва удержалась от того, чтобы рассказать. Фильм-то был длинным, а у Аполлона оставалось немного времени. Но он мог и никогда вообще не увидеть «Властелина колец».
В последнюю ночь они приняли окончательное решение. Нет, мысленно поправила себя Памела, это она приняла решение. Она отлично помнила напряжение, сжавшее все тело Аполлона, когда он понял, что она не вернется, не может вернуться на Олимп вместе с ним.
— От меня там не будет никакого толку, Аполлон, — сказала она.
— Толку? Да как ты вообще можешь такое говорить?
Он разочарованно взмахнул рукой и тут же судорожно втянул воздух от нового приступа резкой боли.
— Видят боги, я буду весьма рад избавиться наконец от этой напасти! — прошипел он.
Памела передвинулась, чтобы не лежать рядом с ним, а устроиться поперек, лицом к нему. Она осторожно погладила его плечо, чувствуя, как он расслабляется под ее пальцами.
— Так лучше?
Аполлон кивнул и поцеловал ее ладонь.
— Да, твои прикосновения меня успокаивают. Это единственная сила, способная облегчить проклятую бесконечную боль. Теперь ты видишь, как мне нужно, чтобы ты была рядом со мной?
Памела грустно улыбнулась.
— Аполлон, на Олимпе тебя не будут кусать змеи.
— Нет, но мне будет больно от твоего отсутствия.
— Я знаю. — Памела прикусила губу. — И мне тоже будет больно без тебя.
— Так идем со мной! Ты моя половинка, и я прошу тебя стать моей женой.
Памела ощутила во рту горький вкус будущего без Аполлона. Если бы все было так просто…
— И что мне делать там, на горе Олимп, среди всех этих богов? — Она покачала головой и набрала побольше воздуха, чтобы продолжить, не давая Аполлону возразить. — Как бы тебе того ни хотелось, я все равно не художник. Я не хочу иметь какую-то божественную студию и сидеть там, делая вид, что я ужасно талантлива и что мне интересно создавать что-то там для кого-то.
Она снова качнула головой и вздохнула.
— Аполлон, разве там живет хоть кто-то из смертных? Вообще хоть кто-то?
— Многие нимфы и служанки — полубожественной природы, — быстро ответил он. — И частенько жрицам и жрецам позволяется посетить их бессмертных покровителей.
— Полубожества — не смертные. Жрицы и жрецы всего лишь приходят туда ненадолго; а потом возвращаются к своей обычной жизни смертных, — грустно сказала Памела.
— Но ты будешь моей женой. Я попрошу Зевса даровать тебе бессмертие.
Памела выдернула руку из его пальцев.
— То есть скажем так: я выйду за тебя замуж и меня сделают бессмертной? И чем я потом буду заниматься, целую вечность? Представь: у меня нет собственных владений, как у твоей сестры. У меня нет работы. У меня нет ничего, кроме того, что мне позволено иметь благодаря тебе.
Она увидела, как в его глазах вспыхнуло понимание.
— Это станет новой клеткой, — медленно произнес он. — Я не Дуэйн, но это не делает разницы. Для тебя… ты будешь снова ощущать себя запертой в клетке, более просторной, более удобной, гуще позолоченной, но…
— Но все равно в клетке, — закончила Памела.
Аполлон снова взял ее руку.
— Тогда я останусь с тобой.
Глаза Памелы широко распахнулись, и она энергично затрясла головой.
— Нет! Ты не можешь! Ты Аполлон, бог света! Ты не можешь покинуть свой мир… не навсегда, и ты знаешь, что не можешь. Что тогда случится с людьми? Разве ты не обречешь их на проклятие тьмы?
— Солнце прекрасно может двигаться по небу и без меня. Мои кобылы знают дорогу, по которой должна катиться золотая колесница; они частенько обходятся без меня.