Но придумать историю, не пересказать, а самому сотворить, он не в состоянии. Не умеет. Поэтому придумываю я, у меня это, кажется, неплохо получается. Мы собираемся два раза в неделю, я уже говорила, и я рассказываю сюжетную схему, мы вместе ее обсуждаем, поправляем, утрясаем, а Глеб потом пишет текст.
- Вы придумываете, Богданов пишет. А сын вашего мужа что делает?
- Он… как бы это объяснить… на подхвате, что ли.
Нет, я не правильно говорю, у него и сюжетные ходы иногда придумываются, но редко. Понимаете, Вася у нас тусовщик, у него миллион знакомых в самых разных кругах и сферах. Хотел учиться на сценарном отделении ВГИКа - таланта не хватило. Но он уверен, что талант у него есть, просто все кругом такие недалекие, что не могут его оценить. И я чувствую себя отчасти виноватой в том, что у него ничего не складывается.
- Почему? Насколько я поняла из вашего рассказа, его отец женился на вас, когда Василий уже был совершеннолетним. Более того, вы привлекли его к работе, порекомендовали в проект, то есть дали ему шанс. В чем же ваша вина?
- Видите ли, Настя, любое творчество - это не только вдохновение и талант, это еще и тяжкий труд, и строжайшая самодисциплина. Ничего не бывает легко, и ничего не делается само по себе. Если бы родители Васи не развелись, он продолжал бы жить с ними и, вполне возможно, из него вышел бы толк, потому что пришлось бы работать, трудиться, а не просто заявлять о своей гениальности. Пока человек продолжает жить с родителями, он непроизвольно чувствует себя маленьким и зависимым, и пусть не во всем, но слушается их. А Вася сразу после развода родителей ушел служить в армию, после возвращения жил один, снимал квартиру. У отца новая семья, у нас к тому времени уже Антошка родился, у матери тоже личная жизнь интенсивно развивается, никому до парня, по существу, дела нет, надзора никакого, бояться некого, стесняться тоже некого, можно никого не слушать и жить так, как хочется. Вы много видели молодых людей, которым хочется трудиться больше, чем развлекаться?
- Да, понимаю, - согласилась Настя. - Еще кофе сварить?
- Если можно, чаю, - попросила Катерина.
Настя встала, чтобы заварить чай, и поняла, что проголодалась. Да и Лешка небось есть хочет, но проявляет деликатность и терпит. Интересно, удобно предложить ей вместе поужинать? Наверное, нет.
Она извинилась и вышла в комнату. Лешка работал за компьютером, погрызая орехи, которые брал сразу по несколько штук из глубокой металлической конфетницы.
- Леш, ты голодный? Принести тебе какой-нибудь еды?
Он помотал головой и ткнул пальцем в конфетницу.
- Не надо, я орехами объелся. Если только чайку, погорячее и побольше.
- Сейчас заварится, я принесу. А может, бутербродик сделать?
- Лопну, - уверенно спрогнозировал Чистяков. - Только чаю. И не отвлекай меня, я и так ничего не успеваю.
Катерине она все-таки предложила бутерброды, но та отказалась, а есть в одиночку Насте отчего-то было неудобно.
- Но если Василий такой, как вы описали, то есть больше любит развлекаться, чем трудиться, то это как-то не вяжется с его поведением вчера, когда принесли сумку с муляжом, - продолжила она, отпивая свежезаваренный чай. - Смотрите, он проявил завидный здравый смысл, когда предлагал вызвать милицию, и аргументы нашел достаточно весомые. А ведь тусующаяся молодежь милицию не признает и, соответственно, не любит к ней обращаться.
- Ой, Настя, да это белыми нитками шито! - усмехнулась Славчикова. - Он так гордился собой, тем, что не побоялся коробку открыть и что сумел отличить муляж, а не впал в панику, как все остальные. Он вчера был героем, и ему хотелось это продлить. Пусть бы приехала милиция, и его допрашивали бы, да не один раз, а он каждый раз рассказывал бы, как все было, и как он открыл коробку, и как догадался, а все восхищались бы и говорили: надо же, какой молодец! А потом, это паблисити. Он же соавтор, один из "Богуславских", у него тоже часто берут интервью, как и у нас с Богдановым, а после такой истории от журналистов отбоя не было бы. Но ваши вопросы… - Она внимательно посмотрела на Настю, и ее смазанное лицо на миг стало чуть более четким. - Василий вас чем-то заинтересовал? Вас что-то насторожило?
- Нет, просто я подумала, что ведь он сам мог организовать эту сумку с муляжом. А почему нет? Именно из тех соображений, которые вы мне только что изложили.
Ему надоело быть одним из трех, стоящим на третьем месте, он захотел выделиться из троицы или хотя бы подняться в списке на более высокую ступень. Вы сказали, что у него бывают любопытные сюжетные придумки, значит, он в принципе в состоянии придумать что-то интересное. Он единственный настаивал на том, чтобы Богданов открыл сумку и посмотрел подарок. Он уговаривал его обратиться в милицию. Вам это кажется невозможным?
Катерина долго смотрела в чашку, и непонятно было, то ли она оценивает крепость заварки на глазок, ориентируясь на цвет напитка, то ли считает просочившиеся сквозь ситечко чаинки, то ли думает.
- Я думаю, Настя, что это вполне возможно. Мне это в голову не приходило, но… Вполне возможно. Вполне в Васькином стиле и характере. А как же Глафирины вопли насчет отравления? И стекла в машине?
- Побитые стекла в машине - рядовое преступление, их ежедневно в Москве десятки, сотни. Заявляют только те, кому нужно получать страховку, а остальные даже и не сообщают в милицию, если из машины ничего не украли. Что касается вашей Глафиры, то она - старая женщина, что вы от нее хотите? Многим в ее возрасте уже инопланетяне в комнате мерещатся.
- Вы не правы, - горячо возразила Катерина, - Глафира Митрофановна интеллектуально абсолютно сохранна, у нее прекрасный слух, хорошее зрение, она бодра и очень активна. Никакого старческого маразма там и в помине нет.
"Бодра, активна, есть хорошее зрение и нет маразма…
Сколько ей, восемьдесят три? - подумала Настя. - А мне всего сорок три, и я уже считаю, что моя жизнь кончена и впереди ничего нет. Я пассивна и вовсе даже не бодра, у меня плохое зрение, истрепанные нервы и все признаки приближающегося маразма. А что со мной будет, когда я доживу до возраста Глафиры? И доживу ли?"
- Значит, есть люди, которые по тем или иным причинам недолюбливают Глеба Борисовича, и его домработнице это известно, - она пожала плечами. - И она полагает, что эти люди могут сделать ему какую-нибудь пакость. Она просто полагает, понимаете, Катя? Она так думает. Это совершенно необязательно должно оказаться правдой. Вот и все. Вы же сами меня уверяли, что в суп отраву не подбрасывали, что он просто скис сам по себе. А если суп скис самостоятельно, стекла выбили воришки, которым нечем оказалось поживиться, а бомбу организовал Василий, то вам совершенно не о чем беспокоиться. Ни вам, ни вашим детям ничего не угрожает.
- Вы думаете? - недоверчиво спросила Славчикова.