— Аспирин, Соболь! Тень, смотрите.
От двухэтажного дома, стоявшего справа, на дорогу падала тень. Это было бы в порядке вещей, если бы от точно такого же дома слева от нас на дорогу тоже не падала тень навстречу первой. Притом что солнце на небе светило всего лишь одно.
— Я чуть не обоссался, чува-ак, — с укоризной сказал Аспирин. — Думал, из окошка лезет кто.
Я молча бросил гайку, она спокойно прокатилась как раз между двумя тенями, по узкой полоске солнечного света. Ничего. Бросил вторую, левее. Подпрыгнув, она легла в пыль. Ничего.
Третья гайка пролетела через тень правого дома и стукнулась о детский трехколесный велосипедик, стоявший у подъезда. Вон когда не хватало псевдоплоти. Где ее черти носят, интересно?
— Аномалии нет, — сказал Соболь.
— За последнее время мы видели много нового. А если это аномалия, которую гайки не заботят?
— Так можно и параноиком стать, если повсюду искать аномалии.
— Береженого бог бережет.
— Ты предлагаешь, как первая гайка, пройти по линии света? Мы там не уместимся.
— Я предлагаю обойти дом сзади.
Соболь пожал плечами.
— Да запросто. Давай я обойду для начала.
— Валяй.
Соболь зевнул и скрылся за углом того здания, что справа, с «нормальной» тенью. Прошла минута. Полторы.
— Долго он, чува-ак, — заволновался Аспирин. В этот момент Соболь показался из-за дальнего угла и громко сказал:
— Там машина интересная стояла, старинная. Задержался, под капот глянул, что там у нее напихано.
— Тьфу ты, — плюнул в сердцах Аспирин.
Мы без помех обошли дом. Во дворе и в самом деле стояли деревянные сарайчики, детские качели, песочница и древняя машина, черный облезлый крокодил с распахнутой пастью капота.
Воскобойников пнул лежавший в траве разноцветный детский мячик. Я уже устал предупреждать, что в Зоне непрофессионалу ничего не нужно трогать без особой на то нужды, поэтому промолчал. Пусть ему в следующий раз такой мячик ногу оторвет. Черт с ним, сколько можно, в конце концов. Если их даже встреча со Стронглавом почти ничему не научила, зачем я стану на мячиках примеры приводить.
И тут я услышал, как в доме звонит телефон. Даже точно мог сказать, откуда именно идет звук: вот из этой квартиры на первом этаже, в которой открыто окно с грязными оранжевыми занавесками.
— Связь! Телефон работает! — закричала мамашка Ирочки и, резво сунув дочку строгой Веронике Сергеевне, бросилась к окну.
— Стой! Стой, дура! — заорал я.
Аспирин хотел опередить меня, я налетел на его тушку и споткнулся. Пока мы возились, блондинка с завидной ловкостью забралась на подоконник и скрылась внутри, мелькнув аккуратной задницей, затянутой в джинсу. Я сунулся следом, оттолкнув Аспирина, и услышал:
— Алло! Алло! Вы слышите меня?!
Квартира была самой обыкновенной: старинная мебель, с виду дешевая и примитивная, телевизор с выпуклым экраном, аляповатые плюшевые ковры, диван с пухлыми валиками. Со стен свисали отклеившиеся обои в ромбик.
Мамашка стояла у складного журнального стола и бормотала в трубку:
— Что? Я не понимаю… Что? Что вы хотите?!
Я осторожно извлек трубку из ее скрюченных пальцев и помахал ладошкой перед лицом. Мамашка моргнула.
— Что… что он говорил?
Вроде все в порядке. Лучше ее люди с ума сходили, вот так трубку сняв. Похоже, здесь случай безопасный. Я осторожно поднес к уху белую пластмассовую кривулину и услышал встревоженный мужской голос, кричавший:
— …Лиза! Лиза, бери детей, документы, деньги и скорее к администрации! Оттуда пойдут автобусы! Ничего больше не бери, багаж с собой нельзя! Я на базе, приеду позже, за меня не волнуйся! Военные говорят, что все будет в порядке… Лиза! Лиза!…
— Алло, — тихо пробормотал я.
— Лиза, бери детей, документы, деньги и скорее к администрации! Оттуда пойдут автобусы! Ничего больше не бери…
— Он… он не отвечает… — растерянно сказала блондинка и заплакала.
Я аккуратно положил трубку.
* * *
Эпизод с телефоном испугал всех куда больше, чем Стронглав или Излом. Я не препятствовал мамашке, со слезами рассказывавшей, как она только что слышала по телефону голос черт знает когда умершего человека. Оно и понятно: чудовищем напугать человека проблематично, чудовище смертно и ранимо, что доказал покойный генерал. Храбрые парни с ружьями придут и убьют чудовище. «Жгучий пух» можно не хватать руками. А вот что поделать с совершенно необъяснимыми вещами? Неожиданное приключение Ирочкиной матери пошло на общую пользу, хотя на самом деле именно Ирочка попала в самую жуткую переделку. По малолетству, правда, не все сумела оценить, но к детскому психиатру я бы ее сводил по возвращении.
— Слушай, я так понял, тебе тот мужик денег обещал? — спросил, подергав за рукав, Скунс. Он нес клетку с бюрерами — тайны из своего хабара я уже не делал.
— Обещал, — механически ответил я.
— Но он же свалил. Зачем ты тогда тащишь эту компанию за собой? Посади их в дом покрепче, запри, пистолет оставь… Придешь — кинь воякам информацию анонимно, мол, так и так, сидят в доме. Ориентиры дай.
— Видишь ли, Скунс, не все так просто.
— Типа? — озадачился тот.
— С одной стороны, не все деньгами измеряется. Но это я так сказал, для красоты.
— Я понял, — разъехался в беззубой улыбке неудачливый торговец. — Я ж тебя знаю, Упырик.
— С другой стороны, с самолетом и в самом деле имеются сложности. Вот я думаю: они же явно успели доложить диспетчерам своим, что падают. Даже если и не успели, самолет не утка, с экрана радара пропал — сразу засекают круг поиска. Тут вертолеты должны туда-сюда сновать, а их нет.
— Э-э… наверно, — согласился Скунс. — И что?
— То, что эти люди никому не нужны.
— Тем более — запри их в доме и оставь.
Я отмахнулся — объяснять Скунсу основы гуманизма не хватило бы терпения даже у педагогичной Вероники Сергеевны.
После колхоза путь наш был монотонным и изнурительным. Жара, духота, пыль, и главное — нет воды. Взрослые еще держались, а дети начали ныть. Вероника Сергеевна дважды подходила ко мне и спрашивала, нельзя ли поискать ручей. Я объяснял, что к Зоне воду нельзя без особой нужды пить даже сталкерам с их лужеными глотками, а запас нейтрализующих таблеток кончился. Отдал свою флягу с остатками воды, но детям хватило всего по глотку. Оставалось спиртное, но его лучше пока не трогать, и уж тем более ребятишкам оно подавно ни к чему.
Пивка бы холодного… Я припомнил, как приезжали приятели из Харькова, как сидели на бережку речки и пили ледяное бутылочное пиво с жирненькой таранью. К тому времени я уже окончательно освоился, завел друзей и связи, Джабраила не боялся — его бы наши размазали по всему Периметру, вздумай он явиться или кого-то послать.