Ряды облаченных в серую броню мужчин и женщин шагали между двумя десятиметровыми гранитными статуями Фреки и Гери, что охраняли западные ворота. Фигуры пригнулись, как будто готовясь к прыжку. Перед ними убегал вперед просторный зал, превосходивший размерами любой собор, освещенный только кроваво-красным огнем в железных жаровнях высотой в рост человека. А в дальнем углу, наиболее ярко освещенная, возвышалась самая громадная из всего множества статуй — колоссальное изваяние Лемана Русса. Размерами с титана класса «Пес войны», гранитный примарх, оскалившись, взирал прямо перед собой. В одной руке он сжимал свой меч, Мъолнир, другую стиснул в кулак. Другие примархи могли изображаться в более спокойных позах, но только не Русс. Каменотесы представили его именно таким, каким он был при жизни: машина войны, живое божество, громыхавший, поглощавший все вулкан насилия, воплощение жажды битвы.
Морек Карекборн ждал в первом ряду толпы, ближе чем в сотне шагов от статуи, чувствуя внушавшую уверенность тяжесть скъолдтара в руке. Его ривен, почти пятьсот кэрлов, выстроился в галерее вдоль стен зала, чтобы сохранять порядок.
Его сердце все еще взволнованно билось. Он видел, как уходили Волки, как вытекали они из Клыка, подобно серым теням. Видел, как десантники разогревали «Громовые ястребы» или устанавливали тяжелые орудия по всему Этту. Работали они быстро и продуктивно.
Как и всегда, он чувствовал, что его смертного отклика недостаточно. Он погрузился в уныние, когда получил приказ охранять Клыктан до конца смотра.
Здесь не будет битвы, не будет убийств. Я не могу достойно служить хозяевам внутри Этта.
Он подавил недовольство в душе. Это было недостойно. Небесные Воины могли толковать вюрд, и это было от него сокрыто.
Я научусь принимать это. Есть другие способы служить.
И все же, если грянет битва, он обязательно получит возможность встать в первых рядах. Он заслужил это долгой службой. Несомненно заслужил.
Впереди зазвучал громадный гонг, заполняя все гигантское пространство. Эхо металось по залу. Другой гонг гремел далеко позади, под ногами вибрировал каменный пол.
Все разговоры смолкли. Вэр Грейлок, ярл Двенадцатой роты, великолепный в своей боевой броне, прошагал к платформе у ног Русса. Смертный показался бы карликом рядом с фигурой примарха, но облик волчьего лорда подавить было не так-то просто. За время после первого военного совета Грейлок облачился в терминаторскую броню с волчьими когтями на руках, пульсирующую силовыми полями. На нем не было шлема, и ледяные глаза яростно сверкали в свете факелов.
Словно тень Моркаи. Снег на снегу.
— Воины Фенриса! — рыкнул Грейлок, и его голос перекрыл затихавшее эхо гонга. Был ли он усилен неким акустическим эффектом или просто превосходил возможностями границы, доступные голосовым связкам смертных, но он донесся до всех уголков гигантского зала.
— Я зову вас воинами, ибо таковы все, рожденные на Фенрисе. Мужчина или женщина, щенок или старец, все вы носите дух Русса в крови. Вы убийцы, вскормленные в мире, где уважают лишь охоту. Пришло время и вам надеть эту мантию.
Взгляд его светлых глаз скользил по неподвижным рядам. Морек шевельнулся, позволив себе отвлечься, чтобы проверить своих людей. Все они были поглощены речью ярла. Редко кто из Небесных Воинов обращался с речью к смертным, и они ловили каждое слово.
— Архивраг здесь. Скоро они высадятся в нашем мире, числом, которое мы не видели тысячу лет. Они верят, что пришли, дабы взять это место, сжечь его, осквернить дом ваших отцов. Никогда со времен, когда Всеотец шествовал по льду, враг не приходил на Фенрис с силой, способной сотрясти эти стены. Я не стану скрывать от вас правду. Такой день наступил.
Трэллы ничего не ответили, лишь невозмутимо и внимательно слушали. Во время военных кампаний Морек был на далеких мирах и видел, как живут другие смертные. Были миры, где такая речь вызвала бы панику или спровоцировала яростное осуждение, плач и уныние.
Но не на Фенрисе. Они приняли вюрд и выдержали.
— Вы сыны вечного льда, и потому я даже не говорю: не бойтесь, ибо знаю, что вы не будете бояться. Вы защитите ваш очаг со всей силой, что есть в ваших кулаках. И вы будете не одиноки. Даже пока я говорю с вами, Небесные Воины покидают Этт, охотясь за первым десантом Предателей, чтобы на их посадочных площадках сеять смерть. Когда война придет в стены Этта, они будут среди вас. Буря долетит сюда, в этом мы можем быть уверены. Но когда она придет, мы встретим ее вместе.
Морек чувствовал, как быстрее забилось сердце. Именно эти слова он хотел услышать.
Они будут сражаться рядом с нами. Небесные Воины рядом с нами. Это честь, о которой я мечтал.
— Всех вас вооружат, — продолжил Грейлок. — Сейчас доставляется оружие из арсеналов. Кэрлы объяснят вам, как им пользоваться. Орудуйте ими, как прежде орудовали топорами. Каждый из вас будет призван на битву. Пришло время нашего испытания.
Я приветствую его. Я горжусь этим. Мы пройдем испытание вместе.
— Осталось совсем мало времени до удара. Используйте его с умом. Помните о своей ненависти. Помните о внутреннем огне. Предатели пришли бросить нам вызов в нашем собственном мире. Их много, но они ничего не знают о гневе Фенриса. И они увидят его.
Голос Грейлока постепенно становился все громче. Пока он говорил, его кулаки потрескивали все ярче от заключенной в них энергии.
— Не разочаруйте меня, — оскалился он, и угроза навлечь на себя его гнев порывом ледяного ветра пролетела по залу. — Не отвергайте веру, что живет в вашем духе и решимости. Мы вышвырнем захватчиков обратно в космос, чего бы нам это ни стоило.
Когти поднялись вверх.
— Вы сделаете это ради Всеотца!
Толпа стала напирать вперед.
— Вы сделаете это ради Русса!
Толпа зарычала в знак одобрения.
— Вы сделаете это ради Фенриса!
Гул возбужденных голосов становился все громче.
— Вы сделаете это, потому что вы душа и опора смертного мира! — громогласно прорычал Грейлок, и его когти полыхнули кипящей энергией. Он словно сбросил былую холодную личину, и то, что оказалось под ней, было добела раскалено и пылало неистовой яростью.
Все как один ударили кулаками по груди. Тяжелый, глухой рокот прокатился по залу, словно раскаты грома на далеких вершинах.
— Фенрис! — рычал Грейлок, вслушиваясь в волны ярости.
— Фенрис хъолда! — вторила толпа.
Откуда-то из потайных мест в зале загрохотали барабаны, и волнующий ритм током пронзил возбужденные массы.
— Хъолда! — кричал Морек со всеми остальными, чувствуя, как сильнее пульсировала кровь. И в нем проснулась жажда убивать, звериный дух народа Фенриса. Это было устрашающе и прекрасно. Ни в одном человеческом мире не было ничего подобного.