Со слезами на глазах Магнус бросился прочь от места своего преступления и почти бегом устремился в пирамиду Фотепа, игнорируя все вопросы Аримана. В одиночестве, среди обманчивых результатов многовековых исследований, его зрение затянулось кровавой пеленой. Он нередко высмеивал Ангрона за его припадки неистовой ярости, но после учиненного разгрома не мог не признать, что такое буйство доставляет некоторое удовлетворение.
Магнус поднялся и вышел из разгромленного кабинета. Он стыдился потери контроля над собой и хотел прояснить мысли. Стеклянная дверь на балкон тоже была разбита, и под ногами захрустели выпавшие осколки.
Магнус оперся локтями на балконное ограждение, позволяя прохладному ветерку шевелить его волосы и ласкать кожу. Далеко внизу, как будто ничего не произошло, Тизка жила своей жизнью, и ее обитатели еще не ведали, какую он уготовил им судьбу. Они ничего не знали, но над их миром уже нависло возмездие.
Он не догадывался, в какой форме последует кара, но, вспоминая речь Императора на Никее, опасался самого худшего. Люди ходили по площади Оккулюм и улице Тысячи Львов, собирались в парках и у фонтанов, во множестве имевшихся в восточном, самом густонаселенном районе города.
На севере виднелся порт — обнесенная стенами территория на нижних склонах горы, полого спускающаяся к заливу. Дальше тянулось побережье с золотистыми пляжами, уходящими в пустоши. Над восточными отрогами возвышался Акрополь Магнум — скальный выступ с расположенной на нем крепостью, давно обратившейся в руины. На самой высокой точке скалы была установлена статуя Магнуса, отмечавшая место, где он сделал свои первые шаги в этом мире.
Как бы он хотел вернуть тот момент!
У подножия акрополя обосновались десятки театров с высеченными в скалах ярусами, и на каждом мраморном просцениуме с важным видом расхаживали актеры. На равнине поднималось пять идеально круглых куполов, построенных по правилам золотого сечения. В древние времена они служили храмами, но теперь использовались в качестве спортивных арен и тренировочных площадок.
Пейзаж дополняли многочисленные казармы Гвардии Шпилей Просперо, и, глядя на них, Магнус ощутил особенно сильный укол сожаления. Эти мужчины и женщины должны умереть только потому, что им довелось родиться на этой планете.
Горизонт прерывался пирамидами братств, их вершины поднимались над золотистым городом гранеными хрустальными стрелами. Солнечные лучи весело плясали в гранях хрусталя. Когда-то давно он все это видел, но тогда принял видение за аллегорию. Теперь он знал истину.
— И все это обратится в пепел, — печально произнес Магнус.
— Вовсе не обязательно, — раздался позади него чей-то голос.
Сердитый выговор замер на губах Магнуса, когда он, обернувшись, понял, что в его покои никто не входил.
Он сам произнес эти слова.
Вернее, его модификация.
Зеркало, висевшее у двери, было разбито, но в медной раме еще осталось множество осколков. И в каждом из них мерцало отражение его глаза. В одном фрагменте он был насмешливым, в другом — сердитым, в третьем — любопытным, в четвертом — надменным. В каждом из них таилось скрытое удовольствие, все глаза были разного цвета, и все уставились на него.
— Зеркало? Ты и теперь пытаешься воспользоваться моим тщеславием, — произнес Магнус, испытывая ужас от зловещего предзнаменования.
— Я же говорил, что это лучшая приманка для ловушки, — сказали отражения целым хором дребезжащих голосов. — Теперь ты должен признать, что это правда.
— Ты только этого и добивался? — спросил Магнус. — Увидеть мое уничтожение?
— Уничтожение? Ни в коем случае! — воскликнули отражения, словно оскорбленные этим предположением. — Ты всегда был нашим фаворитом, Магнус. Разве ты этого не знал?
— Фаворитом для чего?
— Для осуществления вечного хаоса уничтожения и перерождения, бесконечного созидания и разрушения, которое длилось всегда и будет продолжаться неизбежно. Да, ты всегда был для нас первым, а Хорус всего лишь вторым. Вечные Силы заметили в тебе огромный потенциал, но даже после того, как мы зацепили твою душу, ты был слишком сильным, и пришлось использовать запасной вариант.
В отраженных глазах появилась отеческая улыбка.
— Но я всегда знал, что когда-нибудь ты станешь нашим. Пока ваш Легион притягивал к себе все подозрительные взгляды, мы повсюду сеяли свои семена. И за это я тебе благодарен. К тому же Слепец зажег первый огонь пожара войны, хотя пока этого еще никто не видит.
— Кто ты? — спросил Магнус, возвращаясь в свой разгромленный кабинет.
На разбитых стеклах уже появился иней, и дыхание превращалось в белые облачка пара.
— Ты знаешь, кто я такой, — ответили отражения. — Или, по крайней мере, должен это знать.
Один из отраженных глаз стал вращаться в осколке зеркала, а затем превратился в огненную змею с радужными глазами и яркими крыльями — то самое чудовище, которое Магнус убил под Горой на Агхору. Чудовище стало снова меняться, принимало различные мерцающие формы, пока Магнус не увидел перед собой огромную изменчивую тень из Великого Океана.
— Когда-то я назвался тебе Хоронзоном, [85] Обитателем Бездны и демоном рассеяния, но все это — бесполезные ярлыки, которые навешивают на меня смертные, они утрачивают смысл, как только кто-то их произносит. Я существовал с самого начала времен и останусь до конца Вселенной. Имена не имеют для меня значения, мне подходит любое имя, и ни одно не отражает моей сущности. На несовершенном наречии твоей неоперившейся расы ты можешь называть меня богом.
— Ты был одним из тех, кто помог мне спасти Легион, — с замиранием сердца сказал Магнус.
— Спасти? Нет. Я только отсрочил их судьбу, — ответила тень. — Но сегодня отсрочка заканчивается.
— Нет! — вскричал Магнус. — Пожалуйста, только не это!
— Надо платить за то время, что я подарил твоим сыновьям. Ты знал об этом, когда принимал в подарок мою силу. Пора выполнять условия сделки.
— Я не заключал сделку, — возразил Магнус. — По крайней мере, не с таким, как ты.
— Нет, ты это сделал, — рассмеялись глаза. — Когда ты в отчаянии призывал на помощь в глубинах варпа, когда молил спасти твоих сыновей, ты слишком близко подобрался к солнцу, Магнус. Ты предлагал свою душу, чтобы спасти их, и это обещание пора выполнять.
— Тогда заберите меня, — заявил Магнус. — Оставьте мой Легион, и пусть они и дальше служат Императору. Они ни в чем не виноваты.