— Вы схватили кусок, который вам не по зубам! — взревел Калофис, и его слова прозвучали из громкоговорителя оглушительными раскатами помех.
Навстречу ему рванулись вертолеты и спидеры, полетели залпы ракет и артиллерийских снарядов. Без защиты его броня могла бы и пострадать, но огромную фигуру заслонял огненный щит, и снаряды, долетев до него, превращались в свинцовые потеки, а ракеты взрывались, не причиняя вреда. Калофис почувствовал взрыв жестокой радости Хранителя и желание завладеть контролем над машиной, но сердито одернул его.
В ответ раздался злобный визг, сопровождавшийся приступом тошноты.
«Канис Вертекс» резко остановился, эфирная защита рухнула, и по броне загрохотали взрывы. Гравициклы, спидеры и вертолеты, заметив его слабость, сомкнули кольцо для смертельного удара.
— Марш обратно! — прошипел Калофис. — Это мое!
Сиода злобно крикнул, но вернулся в корпус «Канис Вертекс».
Титан выбросил струи ревущего огня, смертельный вихрь смел десятки воздушных судов, расплавив их двигатели, а экипажи превратив в обугленные скелеты.
Калофис сплюнул на пол храма Пирридов, и кровавые капли с шипением испарились. Его доспехи уже дымились, в глазах разгорался угрожающий огонь, а от катившихся слез на щеках оставались черные шрамы.
Библиотека Корвидов, обычно служившая местом спокойного уединения, превратилась в очаг кипучей деятельности. Анкху Анен руководил работой сотен переписчиков и сервиторов, которые пытались опустошить книжные полки и хранилища памяти библиотеки. В огромном помещении было собрано великое множество текстов, слишком много, чтобы успеть их эвакуировать в столь короткое время, но приказ Аримана был сформулирован предельно четко: все, что можно спасти, должно быть перенесено в пирамиду Фотепа.
Отблески пожаров проникали сквозь хрустальные стены и плясали на стальных и стеклянных полках библиотеки. Нагруженные до предела сервиторы тащили контейнеры с книгами, а перепуганные писцы сваливали в погрузчики очередные порции.
Анкху Анен попытался установить хоть какое-то подобие порядка в работе, но вскоре понял, что это невозможно. Его подчиненными овладела паника, вызванная военными действиями и распространившаяся со скоростью чумы, и все планы организованной эвакуации моментально рухнули.
— Позаботьтесь, чтобы «Пнакотические манускрипты» [89] содержались в отдельности от «Пророчеств»! — крикнул он, увидев, как всхлипывающий переписчик складывает в один контейнер сервитора книги, принадлежащие разным эпохам.
Вырванные в спешке страницы и свитки падали на мозаичный пол; от близкого взрыва с потолка полетела пыль, а раскатистый грохот сменился хором испуганных голосов.
Мимо сновали служители с тяжелыми стопками книг и рулонами карт и пергаментов. Во время своих путешествий в будущее Корвиды собрали немало материалов — так много еще предстояло изучить и систематизировать! И сколько информации будет потеряно из-за этой бессмысленной войны!
Анкху Анен пошатнулся от внезапного приступа головокружения и протянул руку, чтобы не упасть. Пальцы сомкнулись вокруг прохладной стальной стойки одного из стеллажей, и он взглянул не ближайшую к руке книгу. Это оказался потрепанный кожаный переплет «Либер Дракони», каким-то невероятным образом оказавшийся рядом с «Книгой Атума» [90] и скрученным в двойной свиток «Прорицанием вёльвы». [91]
Он отдернул руку, словно обжегся.
— Дракон судьбы, — прошептал Анкху Анен.
С самого первого дня после вступления в Легион Тысячи Сынов ему снился кошмар, в котором присутствовал шипящий дракон, рожденный изо льда и пламени. Его дыхание несло смерть звездам, а глаза излучали свет созидания. Анкху Анен долго пытался отыскать смысл этого сна, но не смог из-за многозначности образа дракона.
Для кого-то дракон представлялся человеком величайшего интеллекта, преодолевшим все силы дикого материального мира, а для кого-то он был созданием изначального хаоса, которое можно победить только посредством непрестанного развития умственных и физических способностей. Другие считали дракона воплощением мудрости, сподвижником древних императоров, желавших усилить свое влияние.
Для Анкху Анена дракон был олицетворением неминуемой судьбы.
Он попятился от стеллажа и, внезапно почуяв приближение опасности, поднял голову. К храму летел огромный пылающий предмет, очертания которого в мерцании хрустальных панелей рассмотреть было невозможно.
Анкху Анен, развернувшись, помчался к выходу из библиотеки, но в то же мгновение пирамиду потряс оглушительный взрыв. Золотой «Громовой ястреб» в падении врезался в пирамиду храма, разгромив и хрустальные стены, и адамантиевые колонны. Единственное сохранившееся крыло зацепилось за элемент опоры здания, и корабль, развернувшись, ударился носом в потолок, а затем рухнул на пол библиотеки и взорвался.
Во все стороны разлетелись осколки и брызнули струи горящего топлива, которые моментально воспламенили книги и свитки. Анкху Анена взрывной волной отбросило на верхнюю полку стеллажа, он пробил ее и упал в перевернутый контейнер с книгами. Спустя мгновение полка развалилась и засыпала его обломками искореженного металла.
Анкху Анен попытался выбраться из-под обломков, но острая боль в ноге и плече заставила откинуться на спину. Сделав глубокий вдох, он оценил полученные раны. Ногу придавило упавшей колонной, а из груди торчала стальная перекладина. Во время падения он, должно быть, задел за что-то, и рана получилась рваной и очень широкой. Из поврежденного сердца хлестала кровь, и с такой потерей вряд ли сможет справиться даже вторая система органов.
Горящее топливо растекалось по библиотеке, пламя взбиралось вверх по стеллажам, искало новые порции бумаги для утоления своего ненасытного аппетита. Вокруг Анкху Анена остались мертвые тела служащих, убитых разлетевшимися обломками, обгоревших до неузнаваемости. Подняв голову, он увидел, как из огромной пробоины, куда врезался воздушный корабль, непрерывным потоком стекают осколки разбитого стекла. Словно зачарованный, он смотрел на этот хрустальный водопад и вдруг заметил в каждом осколке отражение золотого глаза. Глаза смотрели на него с печалью, и Анкху Анену вдруг показалось, что они могли бы спасти ему жизнь, но по какой-то причине решили этого не делать.