Ариман, напряженно выпрямившись, сидел в «Первом скарабее» и смотрел на мерцающие огоньки табло перед пилотом, векторные диаграммы и трехмерные карты неровной поверхности. Пульсирующие кабели соединяли пилотов с полным набором авиационного оборудования, позволяя им вести корабль только по приборам, поскольку из рубки не было видно ничего, кроме дыма и пепла.
Несмотря на некоторое святотатство, Ариман мысленно попросил помощи у Бога-Машины. Лишиться контроля над судном в такой враждебной атмосфере было бы равносильно вынесению смертного приговора.
На самом деле корабль вели даже не пилоты, а Джетер Инновенс, навигатор, пристегнутый ремнями безопасности на том сиденье, которое во время боевых вылетов обычно занимал Ариман. Сначала Инновенс наотрез отказывался покидать свою герметичную камеру на борту «Фотепа», но, когда узнал, кто будет находиться вместе с ним в самолете и чей свет будет служить маяком, быстро забыл о своих возражениях.
Позади навигатора сидел Магнус Красный, в роскошно вышитой золотом красной тунике и золотой кольчуге, украшенной перьями и драгоценными камнями. В честь торжественного события на его предплечьях красовались наручи с выгравированными орлами, а талию обвивал пояс с вплетенными молниями. Свободно распущенные по плечам волосы отливали цветом свежей крови.
Более великолепного воина и ученого невозможно было себе представить.
Рядом с Магнусом почти потерялась тщедушная фигура Махавасту Каллимака, чье пышное облачение не могло скрыть его крайней худобы. Со слов Лемюэля Ариман знал, что Каллимак был очень стар, но не сознавал, как сильно влияет на летописца постоянный контакт с примархом. Неподалеку от него стояла тяжелая сумка с чистыми тетрадями для записей о новых речах и деяниях примарха.
Ариман перехватил взгляд примарха: сегодня его взволнованно сверкающий глаз имел бледно-голубой оттенок с карими крапинками.
— Мы уже близко, Азек, — сказал Магнус. — Близко во всех отношениях.
— Да, мой лорд. До приземления осталось меньше десяти минут.
— Так много? Я бы привел корабль к цели вдвое быстрее! — воскликнул Магнус, глянув на полулежащего в своем кресле навигатора.
Но гнев был притворным, и Магнус тотчас рассмеялся.
Светящейся в полумраке рукой он хлопнул навигатора по плечу, отчего тот испуганно вздрогнул.
— Не обращай внимания, Инновенс, — сказал Магнус. — Просто мне не терпится поскорее увидеться с отцом. Ты прекрасно выполняешь свои обязанности, друг мой!
Ариман не удержался от улыбки. Меланхолия, поселившаяся в душе Магнуса после Улланора, бесследно исчезла, как только пришло известие о конклаве на Никее. Год странствий по имматериуму на борту «Фотепа» после вылета с Малого Гексия был проведен в непрерывном обучении и исследованиях, и Магнус заваливал своих сыновей теоретическими выкладками, философскими теориями и сложными логическими загадками, чтобы они могли отточить свой разум. Никея должна была предоставить Тысяче Сынов шанс реабилитироваться, и Магнус, как и весь его Легион, не хотел потерпеть неудачу.
Ариман снова повернулся к кабине пилота. Судя по показаниям телеметрии, они были уже почти над целью, но пелена туч оставалась все такой же непроницаемой.
— Готовимся к снижению, — объявил пилот. — Протоколы посадки получены и подтверждены. Получен сигнал привязки, контроль передан.
Наземная служба Кустодиев взяла на себя контроль над судном, и пилоты свободно откинулись на спинки кресел. Через несколько мгновений челнок клюнул носом, и начался стремительный спуск. На пару секунд к горлу Аримана подступила тошнота, но затем его измененный организм справился с физиологической реакцией. Между тучами замелькали разрывы, а на окнах появились серые мазки оседавшего пепла.
Вскоре они преодолели слой туч, и внизу открылась поверхность Никеи.
Она оказалась черной и представляла собой нагромождение остроугольных глыб, разбросанных по земле, словно изначальный образ, составляющий основу всего существующего, который впоследствии сглаживается обманчивым слоем индивидуальности. Из базальтового основания поднимались гигантские сферы с волнистой поверхностью, выдающей их происхождение. Огромные глыбы кубической формы изломанными рядами лежали бок о бок, образуя слишком сложные рисунки, чтобы поверить, будто они возникли случайно.
Рядом с Ариманом остановился Магнус. Он выглядел взволнованным, как юный Послушник, готовящийся стать неофитом. Примарх вглядывался в редеющую пелену, оценивая геометрическую точность ландшафта.
— Невероятно, — прошептал он. — Зарождение мира. Порядок Вселенной, выраженный в математически точных геометрических формах. Только мой отец мог выбрать такой мир. Он знал, что я его пойму. Это как напоминание о моей юности в планетарном масштабе.
«Громовой ястреб» нырнул, выполняя последний вираж, и в поле зрения появился обширный остров с коническим возвышением посредине. Это был гигантский стратовулкан, с крутыми склонами, образованными застывшей лавой, тефрой и почерневшим пеплом.
Вершина конуса уходила выше облаков, и Ариман с невероятной уверенностью понял, что в сердце горы высечен огромный амфитеатр. Из центра кратера поднималась колонна ослепительного света, невидимого для глаз смертных, но служившая негасимым маяком тем, кто был связан с эфиром. Все небо над вулканом закрывала грозовая туча, пронизанная золотыми молниями.
Присутствие света Ариман ощутил сразу, как только Двадцать восьмая экспедиционная флотилия переместилась в систему Никеи, но увидеть его своими глазами было все равно что выйти из комы в ярко освещенной комнате.
— Великий Трон, какой великолепный чистый свет! — воскликнул Магнус. — Это настоящая сила, способная достичь самых отдаленных областей Галактики и связать их в единую империю. Перед таким могуществом нашего повелителя я могу испытывать только смирение.
Ариман ничего не ответил. Во рту у него пересохло, а сердце молотом колотилось в груди.
Свет действительно великолепен. Его сила и чистота потрясают воображение.
Но Ариман не ощущает ничего, кроме тягостной тревоги.
— Я уже видел это раньше, — сказал он.
— Когда?
— На Агхору, — вздохнул Ариман. — Когда парил в Великом Океане в поисках видений будущего. Перед тем как встретить Охтхере Судьбостроителя, я видел этот вулкан и золотой свет.
— И ты ничего не сказал? Почему ты промолчал? — спросил Магнус.
— Видение не имело никакого смысла, — пояснил Ариман, не в силах скрыть тревогу. — Это были разрозненные фрагменты, неизвестно что означающие.
— Ладно, не важно, — махнул рукой Магнус.
— Нет, — возразил Ариман, — я уверен, что это важно. Очень важно.
Пилоты-кустодии издалека подали команду, и под кораблем мелькнули быстро расходящиеся посадочные огни. Еще два судна будут кружить в воздухе и не смогут снизиться до тех пор, пока не разгрузится «Громовой ястреб». Наконец корабль приземлился с оглушительным грохотом в облаках перегретых газов. Едва он коснулся площадки, герметичная бронированная дверь отошла в сторону и по платформе протянулся широкий белый луч.