— Говори увереннее! — прошипела Афина. — Я не больше твоего хочу видеть это создание.
— Я хозяин этого царства! — закричал Кай.
— А теперь создай для нас безопасное укрытие, — посоветовала Афина.
Кай постарался собраться с мыслями, несмотря на движущийся под ногами песок. Левиафан скользил под ними, его невероятно огромное тело, растянувшееся на километры, окружило Кая и Афину.
Он знал, что это такое, но знание только усиливало желание держаться подальше от ужасного монстра.
— Я знаю, где будет безопасно, — произнес он.
— Покажи мне, — попросила Афина.
В бесплодной пустоте своего сознания Кай медленно, камень за камнем, начал рисовать крепость из света. Вокруг них начали подниматься воображаемые башни, сводчатые корпуса, крытые сады и трехрядные галереи. Позолоченные арки, балконы и минареты, украшенные нефритом, жемчугом и янтарем, образовывали сооружение, рожденное воображением и воспоминаниями.
Это была крепость из древних времен, чудо света, которое давно прекратило свое существование.
При виде величественной крепости, чьи стены мерцали и переливались, словно были сделаны из оплавленного песка, Афина широко раскрыла глаза. Неведомая сила подняла их в воздух и перенесла на высокую башню, за сотни метров от волнующегося песка.
— Что это за место? — спросила Афина, едва закончился головокружительный полет.
Кай крепко обнял ее за плечи, оберегая от яростного ветра, грозившего сбросить их со стены.
— Это крепость Арзашкун в царстве Урарту, — ответил Кай. — Когда-то она стояла в верховьях великой реки, берущей начало в саду, где зародилось человечество.
— Она стоит до сих пор? — спросила Афина, глядя, как над дрожащими песками ландшафта видений поднимаются все новые и новые башни, стены и ворота.
— Нет, она была разрушена.
— Но ты знаешь, как она выглядела?
Кай услышал приближающийся к поверхности гул, но заставил себя сосредоточиться на вопросе Афины. Если он позволит своим мыслям вырваться за пределы крепости, они оба немедленно рухнут вниз. Он вызвал в памяти стеклянные стены колоссальной библиотеки, расположенной в окружении высокогорных лесов.
— Вскоре после назначения в Тринадцатый легион мне посчастливилось получить доступ в Хрустальную библиотеку на Прандиуме, — сказал Кай, обращаясь к прошлому, чтобы избежать настоящего. — Видела бы ты, Афина, эти десятки миллионов книг, картин и симфоний, помещенных в резонансные кристаллы, заполнившие все стены каньона. Хранитель показал мне одну из книг примарха Жиллимана, хранившуюся среди прочих томов, словно в ней не было ничего особенного. Но это невероятное произведение, какого я и представить себе не мог. Оно не отличается ни новизной идей, ни изысканной каллиграфией, зато в ней колоссальное внимание уделено деталям, недоступным для простого смертного.
— И в той книге ты увидел крепость? — догадалась Афина.
— Да. На странице, где рассказывалось о пребывании лорда Жиллимана на Терре перед отправкой его флотилии в Великий Крестовый поход. Я увидел набросок крепости, настолько реалистичный, что ощутил твердость ее камней и крепость стен. Там еще имелось примечание о путешествии в те края отца примархов и о том, что он изучил архитектуру крепости. Я тоже бывал в том районе, но от Арзашкуна ничего не осталось, даже воспоминаний. Тем не менее лорд Жиллиман представил себе крепость настолько отчетливо, словно получил планы от самого Рогала Дорна.
— Если бы только это было на самом деле, — вздохнула Афина.
Кай проследил за ее взглядом, устремленным поверх стены. У него вдруг сильно забилось сердце и закружилась голова. Из-под песка, словно кровь в молоке, стало проступать красное пятно. Пульс Кая участился, и в горле пересохло, когда он ощутил неудержимый всплеск воспоминаний. В мысли ворвался жалобный детский голос, и красное пятно тотчас увеличилось.
Невидимый охотник, нетерпеливый и возбужденный, рванулся под землей к расползающемуся багряному пятну. Под самыми стенами он вырвался на поверхность с оглушительным шумом, в блеске клинков и шипов. Призрачный корабль вынырнул из глубочайшего океана, словно охотник из засады, и тотчас с грохотом рухнул. Его борта сверкнули голубоватой сталью, золотом и бронзой. Это был покоритель миров, завоеватель, способный произвести невообразимые разрушения, и крепость из света, конечно, не могла устоять перед такой мощью.
Вслед за кораблем катилась волна десятков тысяч голосов, наполненных ужасом и болью. Призрачный корабль знал его имя, и он хотел, чтобы Кай присоединился к мертвецам, чьи кости и кровь заполнили переходы и каюты.
Кай с воплем вылетел из своего видения в тот момент, когда крепость рассыпалась осколками в виде невероятного множества ухмыляющихся лиц, черных клинков и оскаленных клыков.
Он резко открыл глаза и выпрямился в кресле. Шепчущие камни мерцали воспаленными красными огоньками, перебрасывая остатки психической энергии контакта в залы-ловушки, расположенные в подземельях башни. Кай закрыл лицо ладонями и ощутил прохладную керамику и металл аугментических глаз. Сознание было переполнено чувством вины, ужасом, отвращением и печалью, из горла, воспалившегося от криков, вырвалось сдавленное рыдание.
Слез не было, и мучительная боль не отступала.
— Это был «Арго»? — спросила Афина.
Кай кивнул. Он вдруг заметил, что до сих пор держит ее за руку, и под его напряженными пальцами на ее изувеченной коже появились красные полукружья от впившихся ногтей. Он со стыдом отдернул руку.
— Прости, — произнес Кай. — Я не хотел.
Афина прикрыла ладонью поврежденное запястье.
— Я ощутила это, — сказала она и снова взяла его за руку. — Я ощутила все, что ты чувствовал, когда они умирали. Все.
Кай разрыдался, оплакивая потерянные души обитателей «Арго».
Но горше всего он оплакивал себя самого.
Работа с мертвецами вызывала жажду, и Палладий Новандио глотнул застоявшейся воды из деревянного бочонка, стоявшего у дверей крематория. Суровые крепкие люди, загружавшие тела в печь, давно привыкли к холодным застывшим останкам, напоминавшим об их собственной смертности. Без лишних слов они подтаскивали носилки с трупами к гигантской печи, вырубленной в скале, снимали с мертвецов одежду, лишая последнего достоинства, и, взяв за руки и за ноги, бросали в огонь.
Город Просителей не знал недостатка в трупах, это топливо здесь никогда не иссякало.
Женщины в храме сортировали и стирали одежду, а потом распределяли ее между нуждающимися. Порой казалось, что население города не меняется, и встреченного на улице человека по одежде можно было принять за восставшего из мертвых. Мысль о том, что умершие могут хоть что-то оставить тем, кого они покинули, доставляла Палладию некоторое утешение.