– Понтифик Фалькус - мудрый человек. Возможно, он в чем-то прав, - осторожно сказал Бофранк, но Тимманс, казалось, не слышал его.
– В Мальдельве я видел червя с двумя головами - человек исторг его из желудка после того, как одна из старух наворожила ему, ибо он недостаточно почтительно приветствовал ее. Я видел мальчика, который потерял способность ходить и разговаривать лишь из-за того, что бросил в дрянную каргу огрызком яблока! Видели бы вы, конестабль, как корчились и шипели эти твари, когда им на допросе пронзали икры ног и ягодицы раскаленным прутом! Как пузырился, вытекая из ран, их жир! Какие богохульства изрыгали их беззубые и слюнявые пасти! Поистине, мир рушится, хире конестабль, если столпы церкви усомнились в нужности миссерихордии…
– Погодите, - оборвал его Бофранк. - Я все понял. Грейсфрате Броньолус столь спешно прибыл в поселок, ибо увидел в происходящем здесь несомненные деяния нечистого?
– Именно! Именно, - дважды повторил Тимманс, воздев палец.
– Что ж, может быть, вам будет интересно узнать последние события.
И Бофранк поведал бывшему принципиал-секретарю о случившемся на леднике. Тимманс слушал со вниманием, не перебивая, и заключил:
– Нет никаких сомнений, что это дело рук дьявола или людей, которые ему служат.
Или кто-то хочет показать, что это дело рук дьявола, подумал Бофранк, но не стал говорить этого вслух.
– Я поражаюсь: ведь сколько поблажек сделано, - бормотал Тимманс, дергая щекой. - Булла о ведьмах. Буллы о чернокнижии, первая и вторая. Булла о знахарях, лечащих травами. Булла о не святых монахах. Буллы о кровосмесительстве, о разъятии мертвых тел, об алхимических опытах, о плотских грехах… Ничего, кажется, не осталось, что лежит в ведении нечистого. Все - богомерзкое, богопротивное - суть изыски разума и достижения науки.
Тимманс горестно вздохнул, а Бофранк отметил, что бывший принципиал-секретарь в самом деле изрядно пьян. Что неудивительно, ибо пьянство не есть большой грех, и ничего от дьявола здесь нет.
– Но мы не столь глупы, чтобы следовать в ад! - воскликнул Тимманс, видимо, вслед своим не высказанным вслух мыслям. Он быстро повернулся и направился вслед за своим покровителем, а конестабль остался один.
Впрочем, нет, отнюдь не один. Верный Аксель топтался рядом и являл своим видом похвальное рвение, так ему несвойственное.
– Что ты? - рассеянно спросил Бофранк.
– Пришел вот взглянуть на грейсфрате… Говорили, большого ума человек, - простодушно сказал Аксель.
– И что же, верно, что так?
– А кто его знает. Нам не уразуметь, учености не сподобились, - ответил симпле-фамилиар, и Бофранк готов был поклясться, что глаза слуги сверкнули мимолетной хитростью.
– Попрошу тебя - пойди и купи белого вина, покрепче, - велел конестабль.
– Вам бы не надобно.
– Мне самому решать, что мне надобно, а что нет. С тобой еще не советовался. Пойди да купи, да не вылакай по дороге половину!
С этими словами Бофранк отвернулся и принялся созерцать плотную фиолетовую тучу, заходящую на поселок с севера. Вероятно, погода должна была испортиться еще более.
Так оно и вышло. Немного за полдень пошел мелкий дождь, затем подул сильный ветер, и дождь превратился в смесь крупных капель и ледяных кристаллов, падавших на землю и тут же таявших, создавая особенно гадкую ледяную грязь. Бофранк уже успел выпить в тепле своей комнаты добрую половину принесенного Акселем вина, когда появился кто-то из прислуги старосты и сказал, что грейсфрате просил всех собраться в храме. Бофранк взял бутылочку с вином с собою и пошел к храму, растянув над собою просмоленную рогожу, любезно предоставленную тем же холопом хире Офлана.
В молельном зале храма собралось все население поселка. Фрате Корн выглядел не слишком довольным, но Бофранк пока не мог понять причин этого.
Грейсфрате Броньолус между тем поднялся на небольшую кафедру и внимательно оглядел собравшихся, сложив руки крестом на груди.
– Я призвал вас сюда, чтобы произнести слово Господне. Чтобы мы, ничтожные, все вместе подумали: чем земля эта прогневала господа, отчего она столь близка дьяволу, что дела его превосходят здесь одно другое? Или есть тому причина сокрытая? Или среди нас затесались слуги его, чтобы сеять ужас и сомнения?
Люди молчали. Бофранк, поместившийся в самом углу, так как пришел недостаточно рано, и ему не хватило места на скамьях, заметил одного из спутников грейсфрате - затаившись в углу позади Броньолуса, куда не падал свет, он стоял с небольшим арбалетом в руках. Очевидно, грейсфрате нешуточно опасался за свою жизнь. Что ж, весьма разумно, если учесть последние события.
– Миссерихордия действует согласно предписаниям. - С этими словами Броньолус извлек из-под плаща потрепанную книжицу, в которой конестабль без ошибки узнал сборник булл, ежегодно переиздаваемый канцелярией кардинала. Несомненно, была там и булла о миссерихордии в последней своей редакции - кажется, семи- или восьмилетней давности. - И да будет мне позволено в этом достойном собрании зачитать сии священные слова, с каковыми мы денно и нощно обязаны теснить дьявола и повергать его в любом обличье и проявленье.
Грейсфрате едва уловимым движением пальца поправил сползшие очки и торжественно начал:
«Всеми силами души, как того требует пастырское попечение, стремимся мы, чтобы истинная вера в наше время всюду возрастала и процветала, а всякое еретическое нечестие далеко искоренялось из среды верных.
Не без мучительной боли недавно мы узнали, что в некоторых частях королевства, особенно в Хаваннбье, Мальдельве, Аркхерне и Северной Марке очень многие лица обоего пола, пренебрегши собственным спасением и отвратившись от истинной веры, впали в плотский грех с демонами, инкубами и суккубами и своим колдовством, чарованиями, заклинаниями и другими ужасными суеверными, порочными и преступными деяниями причиняют женщинам преждевременные роды, насылают порчу на приплод животных, хлебные злаки, виноград на лозах и плоды на деревьях; что они нещадно мучат как внутренними, так и наружными ужасными болями мужчин, женщин и домашнюю скотину; что они препятствуют мужчинам производить, а женщинам зачать детей и лишают мужей и жен способности исполнять свой супружеский долг; что сверх того они кощунственными устами отрекаются от самой веры, полученной при святом крещении, и что они, по наущению врага рода человеческого, дерзают совершать бесчисленное множество всякого рода несказанных злодейств и преступлений, к погибели своих душ, к оскорблению божеского величия и к соблазну для многого множества людей.
Мы устраним с пути все помехи, которые могут каким-либо образом препятствовать исполнению святых обязанностей миссерихордов; а дабы зараза еретического нечестия и других подобного рода преступлений не отравила своим ядом невинных людей, мы намерены, как того требует наш долг и как к тому побуждает нас ревность в вере, применить соответствующие средства. Посему, дабы названные местности, а равно и другие, не остались без должного обслуживания миссерихордией, мы нашей властью постановляем: да не чинится никакой помехи названным миссерихордам при исполнении ими обязанностей их и да позволено будет им исправлять, задерживать и наказывать лиц, совершающих указанные преступления. С великим попечением поручаем мы миссерихордам, чтобы они, кого найдут виновным в указанных преступлениях, исправляли, заключали под стражу и наказывали с лишением имущества, а также возлагаем на них святую обязанность во всех церквах, где они найдут то потребным, проповедовать слово божье, и разрешается им все иное совершать, что они найдут полезным и необходимым. Тех же, кои будут чинить миссерихордам препятствия, какого бы положения эти лица ни были, должно без всякого прекословия карать отлучением, запрещением в священное лужении, лишением таинств и другими еще более ужасными наказаниями, а если потребуется, то привлекать к содействию против них руку светской власти».