Саймон вздохнул.

— Знаю. С другой стороны, лишь с ее слов мне известно имя убийцы. Не в моих правилах выносить решение о невиновности лишь на основании того, что говорит подозреваемый.

— Разве? Кажется, именно так и было в случае с обоими парнями Мюррей. Вы не захотели поверить ей, потому что она — хорошенькая девушка, и не пытайтесь убедить меня в обратном! Десять лет прошло с тех пор, как вас обманула женщина, поэтому пора похоронить прошлое.

Саймон посмотрел вслед Макбину, покинувшему комнату. Беда с этими слугами! Особенно е теми, с кем ты прожил всю жизнь! Макбину были ведомы почти все его тайны. Кроме того, его изрядно раздражало умение слуги читать его мысли. Саймон скорее отрезал бы себе язык тупым ножом, чем признал, что Макбин прав. Одной из причин, почему он отказывался принимать на веру слова Илзбет Мюррей Армстронг, было именно то, что она женщина, и к тому же красивая.

В памяти снова всплыли образы прошлого, и его лоб покрылся испариной. В восемнадцать лет он был совершеннейшим болваном, полагая, что знает о женщинах все лишь потому, что нескольких успел затащить к себе в постель. Мэри, с ее милым личиком, обольстительной фигурой и умением пустить слезу, вертела им как хотела. Она была третьей женой его брата. И хотя родилась всего на три года раньше Саймона, была намного опытнее и гораздо старше, если брать в расчет ее коварство. Мэри сумела даже заставить его вернуться в родной дом, который он покинул в возрасте десяти лет.

Чувство вины до сих пор терзало Саймона. И это несмотря на то что он знал — чувства своего жестокого брата совершенно не были задеты. Гордость пострадала, это так. Однако Генри Иннез не любил Мэри, по крайней мере если и любил, то ничуть не больше, чем двух предыдущих жен. Саймону не давало покоя то, что он не сумел распознать ложь, предательство и был марионеткой в ловких руках — и самой Мэри, и брата Генри. Принял ложь за чистую монету! Вот почему сейчас он был так одержим правдой.

Разглядывая осадок на дне бокала с вином, Саймон вздохнул. Его страшно избили в наказание, отчего остались шрамы, но он принял их как должное, ведь он нарушил одну из Божьих заповедей. А чего он не смог принять, так это того, что отдал любовь и привязанность женщине, которая того не стоила! Да еще тревожился в момент наивного заблуждения о брате, который не питал к нему ни любви, ни уважения. Ни один брат не осмелился бы проделать с родственником того, что проделал с ним Генри!

Саймон покачал головой, отгоняя воспоминания о тех временах. Теперь его мысли занимала Илзбет Мюррей Армстронг. Стоило ее вспомнить — и он моментально возбуждался, а это очень раздражало. Саймон был готов проклинать внезапное и сильное влечение к Илзбет, объясняя это тем, что у него давно не было женщины. Однако он знал, что лжет самому себе. Что-то было в ней особенное. То, как она смело смотрела ему в глаза, совершенно не смущаясь сурового взгляда, который не выдерживали даже бывалые мужчины. Ее роскошные волосы, прекрасные глаза манили его к себе, как мед осу. Она была опасна.

С другой стороны, сумеет ли он устоять, если она попытается его соблазнить, дабы повлиять на решение о ее невиновности или же, напротив, причастности к убийству? Вероятно, нет, решил Саймон; тем не менее он все равно будет добиваться правды. Он может, конечно, развлечься немножко, получить удовольствие, от близости с ней — но не больше. Пусть его тело уступит. Однако Илзбет не сможет им манипулировать. Ничто и никто не сможет сбить его с пути истины. А поддавшись страсти, он, быть может, обретет былую ясность ума, и Илзбет не удастся больше дразнить его своим ароматом или чувственным голосом. Об этом стоит подумать!

Согнав с колен кота, Саймон встал и потянулся. Ближайшие несколько дней ему предстоит провести при королевском дворе, поэтому сейчас лучше поспать. Нужен ясный ум, чтобы разобраться в нагромождении лжи и предательства, царящих при дворе короля. Это даже хорошо, думал он, направляясь в спальню, что у него есть еще одна загадка, требующая решения. Зубастый и кот следовали за ним по пятам.

Хорошо, что у него есть еще одна тайная причина, по которой ему так не терпится взяться за дело, подумал Саймон, забираясь в постель. В глубине души он очень хотел доказать невиновность Илзбет Мюррей Армстронг, хуже всего, что его нетерпение объяснялось не только обычной жаждой справедливости, но и тем, что ему понравилась эта милая девушка с ее ярко-синими глазами и нежным голосом, от которого по коже шли мурашки каждый раз, стоило ей только что-то произнести. Саймон чертыхнулся. Илзбет решительно представляла собой опасность, и не только потому, что оказалась замешанной в интригах, измене и убийстве.

Глава 4

Сэр Уолтер Хэпберн был одним из тех мужчин, которых большинство женщин находили крайне привлекательными. С блестящими белокурыми волосами, обольстительной улыбкой, обнажающей превосходные зубы, отлично сложенный, облаченный в великолепный костюм, сшитый по последнему слову придворной моды, Саймон гадал, почему все это так его раздражает. Если Илзбет говорила правду, было безрассудной смелостью со стороны этого человека появиться при дворе сразу после убийства королевского кузена и предъявления ложных обвинений Армстронгам. Должно быть, бросился сюда сразу после побега невесты! А зря. Ему было бы разумнее остаться дома, пока не окрепнут подозрения в адрес его недругов.

Саймона чуть не передернуло от отвращения, когда он увидел, как этот человек изображает ошеломленного, сбитого с толку и уязвленного в самое сердце жениха, обманутого невестой. Все это было игрой, в чем Саймон не сомневался. К сожалению, эта его уверенность никак не означала, что сэр Уолтер действительно виновен в убийстве королевского посланника. Просто этот мужчина умел добиваться симпатий придворных.

И еще кое в чем был уверен Саймон: сэр Уолтер Хэпберн считал, что стоит гораздо выше, чем любой из Армстронгов. Отвращение к их клану подразумевалось в каждом сказанном им слове. Но, кроме этого, понаблюдав за ним дня два, ничего подозрительного Саймон в нем не заметил. В самом деле, если Хэпберн так уж презирал Армстронгов, зачем обручился с одной из их дочерей? Объяснение Илзбет приобретало смысл, но Саймон еще не был готов принять это как факт.

Обнаружилась и еще одна странность. Чем больше думал он об этом деле, — а для себя Саймон уже решил, что хочет поскорей узнать правду, дабы избавиться от наваждения в лице Илзбет, — тем больше загадок возникало на его пути. Ему было совсем не трудно поверить, что Хэпберн способен сделать именно то, в чем обвиняла его Илзбет, и Саймон понимал, что это уже первый маленький шаг к правде.

— Эй! Саймон! Сюда.

Как можно незаметнее для постороннего глаза Саймон скользнул в затененную нишу, из которой его позвали. Интересно, кто бы это мог быть? Может, кто-то из клана Мюрреев или Армстронгов? Раз его, не церемонясь, окликнули по имени, значит, они были знакомы.

— А, Торманд, не думаю, что с вашей стороны благоразумно явиться сюда, — заметил Саймон, становясь так, чтобы не упускать из виду всех, кто присутствовал в зале.