Никому бы не захотелось без достаточных на то оснований поселиться здесь, хотя Зигмар видел, что земля тут черна и плодородна. Чтобы жить так близко от грозных пиков, нужна недюжинная храбрость, и с каждым шагом по направлению к столице царства бригундов возрастало восхищение Зигмара этим народом.
Он почти ничего не знал о Сигурдхейме, разве только то, что рассказывали приезжавшие в Рейкдорф торговцы. Говорили, что король Сигурд правит страной из замка, воздвигнутого на черной скале и окруженного гладкой каменной стеной. Правителя называли очень хитрым и дальновидным, и Зигмар с нетерпением ждал встречи с ним.
Он подумывал справиться о дороге в нескольких деревнях, через которые проезжал, но решил, что спрашивать нужды нет: на юг двигалось большое количество торговых караванов, явно направлявшихся в Сигурдхейм. Вот что было достоверно известно о бригундах: они обогатились благодаря торговле продуктами и железом с азоборнами и южными племенами и даже, поговаривали, отправляют зерно гномам.
Шла четвертая неделя пути. С наступлением ночи Зигмар остановился на берегу ручья у подножия холма. Склоны его были покрыты кое-где обвалившимися каменными плитами, заросли диким папоротником ржавого цвета. На непрошеного гостя скалило зубы семейство лис, но Зигмар, не обращая внимания на хищников, развел костер, и звери убрались восвояси.
Возле упавшей каменной плиты Зигмар развел костер и поджарил оленину, купленную в деревне, через которую проходил. Мясо оказалось жестким и волокнистым, — очевидно, смертоносная стрела охотника настигла зверя на бегу. Неглубокой миской Зигмар зачерпнул воды из ручья и напился, после чего ополоснул руки.
Из завернутых в дорожный плащ доспехов Зигмар соорудил подобие подушки и откинулся назад. Он смотрел на звезды и вспоминал, как любовался ими, держа в объятиях Равенну. Раньше воспоминания приносили с собой боль, но теперь казались ему драгоценным даром.
Зигмар перевел взгляд на плиту, подле которой лег, и обратил внимание на не замеченные прежде рисунки.
Он сел и низко склонился к плите — ее в самом деле испещряли древние письмена. Кое-какие буквы показались Зигмару знакомыми, и он задался вопросом: кто же мог высечь их?
Он расчистил скопившуюся вокруг плиты землю, выдрал растущие рядом папоротники и обнаружил керамические черепки и ржавые наконечники копий. Чем больше расчищал Зигмар, тем больше убеждался в том, что остановился на ночлег в древней сокровищнице. И содрогнулся оттого, что холм, который сразу показался ему похожим на могильный, и правда был курганом.
Зигмар ногой поворошил груду битой глиняной посуды, бронзовых наконечников и мечей — оружие было выполнено в незнакомом ему стиле. Длинные прямые мечи были загнуты на конце, изъеденные временем рукояти сохранили остатки кожи.
Чья это могила? Явно какого-то воина. Вероятно, его похоронили не одну сотню лет назад, и помнит ли теперь хоть кто-нибудь его имя? Давным-давно здесь упокоился король, а может, великий полководец — человек, который надеялся на то, что имя его будет жить в веках после смерти.
Все мечты о бессмертии и вечной памяти оказались так же мертвы, как сам погребенный. Вот он — удел тщеславных. Зигмар усмехнулся, подумав о том, что и его может ждать та же участь.
Вспомнит ли через сотни лет кто-нибудь имя Зигмара? Может, через тысячелетие в тени Зигмарова кургана остановится на ночлег какой-нибудь молодой человек и будет размышлять о том, что за могучий герой лежит в земле, сделавшись кормом для червей?
От подобных мыслей Зигмар пришел в уныние. Он присел на корточки у плиты, желая узнать, кто лежит в могильнике, чтобы вознести молитву духу умершего и сказать, что хотя бы один человек помнит о нем.
Может, кто-нибудь однажды так же почтит и его память.
Шрифт на плите выветрился, разобрать его оказалось непросто, но в свете костра все же удалось различить странные, угловатые буквы.
Зигмар водил по ним пальцем и шевелил губами. Пока он изучал высеченную на плите надпись, ему что-то шептал теплый сухой ветерок. По равнине разнесся заунывный и жалобный крик совы. Неожиданно страх завладел его сердцем, когда Зигмар почувствовал исходящую из глубины могильного холма жуткую жажду и тайный гнев, порожденный разбитым честолюбием и вечным страданием.
Зигмар даже застонал, когда ему явился царственный скелет в золотых доспехах, лежащий в нефритовом гробу и сжимающий два странно изогнутых меча. Пустые глазницы горели холодным голубоватым огнем, а веющие вокруг ветры шептали:
«Рахотеп… Воинственный царь Дельты… Победитель Смерти…»
Зигмар отпрянул от плиты, словно обжегшись, и перед внутренним взором возник образ короля-скелета во главе чудовищной армии мертвецов. До самого горизонта растянулись сплоченные ряды жутких костлявых воинов — серых призраков с того света, и безжизненные глазницы каждого горели тем же жутким и неестественным огнем. По грозной воле их властелина шагали они к вечности.
Дули горячие ветры далекого царства бесконечных песков и жгучего солнца, и при мысли о том, что армия мертвецов маршем топчет ту землю, что ныне была его домом, Зигмара обуял невыразимый ужас и омерзение.
Однажды они могут явиться опять…
Зигмар стремительно собрал свои пожитки и пустился наутек от древнего кургана. С каждым ярдом, отделявшим его от места упокоения жуткого царственного мертвеца, уменьшался сосущий под ложечкой тошнотворный страх.
Непросто было напугать Зигмара, но при виде этих давным-давно сгинувших воинов он устрашился холодной пустоты, в которую неминуемо попадает тот, кому отказано в вечном упокоении.
Для воина из племени унберогенов было величайшей честью умереть смертью храбрых и попасть в чертоги Ульрика. Но если дорога туда будет закрыта, если придется целую вечность скитаться по земле безмозглым мертвецом…
Зигмар бежал вперед до тех пор, пока из-за восточных гор не вышло солнце.
После привала у кургана мертвого короля Зигмар через четыре дня добрался наконец до Сигурдхейма.
Как и предполагал Зигмар, Сигурдхейм оказался весьма внушительным городом. Над речной долиной возвышалось нагромождение строений. Городу приходилось ограничиваться размерами скалы, на которой он был построен. Зигмара впечатлили оборонительные сооружения, хотя правитель позволил городу разрастаться и за пределами стен.
Многие ремесленники селились прямо на скалистых склонах. На узких выступах громоздились мельницы, кожевенные мастерские и храмы, державшиеся с помощью не особо надежных деревянных конструкций.
Зигмар выбрал дорогу, ведущую вверх по склону, и вскоре уже шагал в разношерстной толпе мужчин и женщин со всех уголков земли. Здесь были разукрашенные татуировками азоборны, раскрашенные черузены и талеутены в клетчатых плащах.
Кое-кого из толпы Зигмару определить не удалось: суровые, угрюмые мужчины в темных одеждах, — возможно, это были меноготы или мерогены, ибо всякий сделается замкнутым, если живет в вечной тревоге и опасности.