Однажды, когда в горах его застигла непогода, он согревался в туше оленихи, упавшей в ущелье с отвесной скалы. Жуткий щиплющий нос запах он не скоро забудет, но сейчас был готов и на это.

Через несколько шагов он увидел темную верхушку большого камня, выглядывающую из снега. Не много, но хоть что-то. Но когда он подошел поближе и попытался посадить туда Лиззи, сердце у него бешено заколотилось.

Глаза у нее были закрыты, ресницы заиндевели.

— Лиззи! — закричал он, похлопывая по ее щекам, когда она не открыла глаза. — Черт возьми, Лиззи! — Ему показалось, будто сердце вырывается из груди. — И не думай покидать меня сейчас!

Она была мертвенно-холодная.

Понимая, что действовать нужно быстро, он посадил ее на камень и начал неистово рыть яму в снегу. Когда она была уже достаточно велика, чтобы втиснуться туда вдвоем, он поднял Лиззи и втянул ее внутрь. Прижав ее к груди, он пытался согреть Лиззи своим телом. Но у него самого было слишком мало тепла. Патрик то ругался, то молился, никогда еще в своей жизни он не чувствовал себя таким беспомощным.

«Возьми меня, но не дай умереть ей».

«Господи, что я сделал?»

— Я люблю тебя, Лиззи, — сказал он, впервые выговаривая вслух эти слова.

В груди жгло, боль в ноге была такая сильная, что он уже не мог ее не замечать. Наконец-то он осознал, что любит ее. Любит, как не любил ни одну женщину раньше. Он считал себя непробиваемым, не способным на такое сильное чувство. Но он ошибался. Его любовь к Лиззи слишком сильна, чтобы ее отрицать.

Но это прозрение переплелось с отчаянием. Он прижался ртом к ее голове; казалось, от холода кровь застыла в жилах.

А вокруг завывал ветер, и ночь окутывала их ледяным саваном.

Глава 19

Лиззи медленно пробудилась, как в тумане от долгого сна. В голове гудело так, словно накануне она выпила слишком много кларета. И никогда еще ей не было так холодно.

Она открыла глаза, и ее охватила паника — вокруг ничего, кроме холодного белого снега.

Сердце застряло в горле. «Меня похоронили».

Но тут же она ощутила сильные руки, крепко обнимающие ее, и уверенное биение его сердца у себя за спиной. И она расслабилась.

— Лиззи, — звал Патрик, осторожно тряся ее.

— Где мы? — прохрипела она.

— Слава Богу! — воскликнул он. — Ты проснулась.

Она попыталась выбраться из его рук, но было некуда.

— Осторожно, — предостерег Патрик, — а то ты крышу обрушишь.

— Какую крышу?

— Я вырыл пещеру в снегу. Только так можно было укрыться от бури.

Воспоминания о прошлом дне вернулись со всей силой, и она сразу подумала о его раненой ноге и болезненных волдырях на своих ногах.

— Снег все еще идет? — спросила Лиззи.

— Не думаю, но сейчас посмотрю.

Ей захотелось плакать, когда он убрал руки и она перестала ощущать спиной его тепло.

Патрик ногой пробил дыру в снегу и осторожно выбрался наружу. Вскоре он протянул ей руку, помогая вылезти из пещеры.

— Выйди и посмотри сама.

Окоченев от холода, она с трудом выбралась из маленькой дыры и была вознаграждена за свои усилия приятным теплом утреннего солнца. Светило только поднималось над горизонтом, белый ковер снега сверкал в его золотых лучах.

У Лиззи дыхание перехватило.

— Как красиво.

— Да, — кивнул Патрик. — Но все могло кончиться и хуже.

Она обернулась к нему, пытаясь понять, как попала в эту пещеру. Последнее, что она помнила, — он поднимает ее и несет.

— Спасибо, — тихо произнесла она. Он удивленно посмотрел на нее:

— За что?

— Ты спас мне жизнь.

Лицо у него стало жестким.

— Из-за меня ты могла лишиться ее, — твердо сказал он. — Это по моей вине ты вообще оказалась тут.

— Ты же не знал, что надвигается буря.

— Нет, — согласился он. — Несколько прошлых лет зимы были очень холодные, но такая сильная снежная буря разразилась слишком рано. Но я вообще не должен был втягивать тебя в это. — Он говорил не о буре. Их глаза встретились. — Я никогда не хотел обижать тебя, Лиззи. Ты должна это знать. Со временем ты сможешь простить меня.

Лиззи смотрела в знакомую зеленую глубину его глаз, ища там обман, но видела только искренность. Сердце защемило, ее охватили противоречивые чувства. Из-за событий нескольких последних дней в ее душе царила полная неразбериха.

Он лгал ей из-за жалкого клочка земли. Лиззи должна бы презирать его.

Но Лиззи не могла не учитывать того, что он для нее сделал — защитил от своего клана, сражался даже с собственным братом за нее и спас. Он выбрал ее, когда проще было бы не делать этого. Так не поступит расчетливый, безжалостный мужчина. Может, он и преступник, но не без чести.

Достойный Макгрегор… Разве такое возможно? Ее семья скорее всего так не думает, но лично ее Патрик заставил задуматься.

Здесь, на диком беспощадном Северо-Шотландском нагорье, Лиззи казалось, словно она видит Патрика впервые, и невозможно было не восхищаться им. А скалистый суровый пейзаж помогал лучше понять этого мужчину. В резких чертах его красивого лица и в гранитной твердости тела она видела отражение красоты жесткой бескомпромиссной земли. Он живуч, как выносливый вереск на склонах холмов. Он может быть опасным подобно внезапной буре. И он тверд как скалы Северо-Шотландского нагорья. Преследуемый, раненый, со скудными припасами, он помог им обоим выжить.

Если его клан вынужден всегда жить так, как пришлось им в последние дни, то остаться в живых он мог только благодаря своей стойкости. Лиззи стала лучше понимать, какие трудности стоят перед Патриком как перед предводителем разрозненного клана — клана без земли.

И еще она не могла не замечать странного чувства, которое испытывала всякий раз, когда смотрела на него. Не только физическая привлекательность, но что-то гораздо более глубокое таилось в нем.

Ей хотелось верить, что она ему по крайней мере нравится, что не все в их отношениях было ложью. Что она не спутала чувственное влечение с любовью. Правда, обстоятельства часто складывались против них. Она сглотнула, горло внезапно перехватило. Но, как говорится, Бог милостив.

— Тебе важно мое прощение?

— Очень. — Он долго смотрел на нее, очевидно, раздумывая, стоит ли продолжать. Когда он взял ее за руку, в груди у нее все сжалось. От этого простого прикосновения она ощутила силу другого, более мощного чувства.

И словно рухнул кусок стены между ними. Патрик был прав: его поступки — это поступки настоящего человека.

— Идем, — сказал он. — На другой стороне холма есть ручей, где мы сможем умыться и поесть. Потом я хочу тебе что-то показать.