Он любил это чувство единения с парусом и не надевал рукавиц.
— Выглядит ужасно. Разве вам не больно?
— Нет, — не задумываясь, ответил он.
— Позвольте угадать, — сказала Элли, прищурив глаза. — Высокий, чрезмерно мускулистый пират не чувствует боли?
Он ухмыльнулся. В первый раз, с тех пор как вошел в дом.
— Чрезмерно мускулистый? Не думал, что ты заметила.
— Я не слепая, — сердито сказала она.
Глаза ее сверкнули в мерцающем свете огня. Он думал, что они у нее карие, но, стоя так близко, разглядел на радужной оболочке зеленые и золотистые крапинки. Необычные и очень красивые. Затем ее угораздило разрушить очарование, добавив:
— Я также заметила напыщенного павлина, расхаживающего кругом с важным видом, распушив хвост и любуясь собой.
Эрик ошеломленно молчал. Впервые он не нашелся что ответить. Обычно он не лез за словом в карман. Неужели она только что сравнила его с чертовым павлином? А ведь он — один из самых могучих воинов Шотландского нагорья, член личной элитной гвардии короля, родственник и правая рука одного из самых могущественных правителей Западных островов, предводитель древнего славного клана.
Легкое раздражение, слабо теплившееся внутри, перерастало в огромный огненный ком, готовый взорваться.
— Меня не впечатляет ваша мужская бравада, — добавила она. — И не пытайтесь сбить меня с толку.
Эрик думал о двух причинах, побудивших его так поступить. Тепло пламени очага и слабый запах лаванды, который, когда Элли подошла ближе, стал ощутимо отчетливее, странно подействовали на него.
Обычно он не имел дела с девственницами. Он мог сколько угодно развлекаться флиртом, но всегда тщательно выбирал партнерш для постели. Он предпочитал опытных женщин, которые знали толк в плотских утехах и не могли ошибиться, приняв их за любовь. Но на этот раз собственное тело, похоже, не желало его слушаться.
Элли рассматривала его ладонь, водя кончиком пальца по краям свежих ран. Он стоял неподвижно, не подавая вида, что ее прикосновения причиняют ему боль.
— У вас там еще остался песок, — обвиняющим тоном заявила Элли. — И волокна от веревки. — Она посмотрела на него так, словно перед ней стоял непослушный ребенок, а не мужчина, на фут выше ее ростом и больше чем вдвое тяжелее по весу. — Неужели вы не понимаете, что раны могут воспалиться?
— Я займусь этим позже.
— А я займусь этим немедленно. — Она упрямо вздернула подбородок. — Вы не уйдете отсюда, пока я не обработаю ваши раны.
Эрик покачал головой. Опять она принялась им командовать. Это уже вошло у нее в скверную привычку, от которой он ее непременно отучит. Сразу же после того, как она отпустит его руку.
— Я и не знал, что это тебя волнует, — поддразнил он ее.
Не обратив на его слова никакого внимания — что всегда ей удавалось с легкостью, — девица подтащила его к креслу.
— Садитесь, — приказала она.
Она сновала по комнате, собирая вещи, которые ей могут понадобиться. Эрик почувствовал, что она все сильнее нервничает, видя, как он за ней наблюдает. Ее волнение стало еще более заметным, когда она подошла и встала перед ним, оказавшись между его ног.
Эрик почувствовал себя немного похожим на того паука Брюса с его паутиной. Девчонка попалась в западню, хотя сама еще об этом не знала.
Ее нога коснулась его бедра, и он услышал, как она резко втянула в себя воздух. И когда она ставила миску с теплой водой на стол возле кресла, ее руки дрожали. Она стояла так близко, что Эрик видел, как пульсирует голубая жилка возле ее горла.
Он улыбнулся. Вот это другое дело. Маленькая нянька неравнодушна к нему. Видя ее такой взволнованной и возбужденной, Эрик почувствовал себя почти отмщенным за те неприятности, которые она ему причинила… почти.
Он и сам не остался совсем безучастным — в особенности когда она склонилась, чтобы помочь ему окунуть руку в миску с теплой водой, и ее волосы свесились вперед, щекоча его кожу, словно плотная шелковая вуаль. Он опустил голову ниже, вдыхая пьянящий цветочный аромат и борясь с желанием зарыться лицом в эти темные пряди и позволить им окутать его невообразимо мягким клубящимся шелковым облаком.
Вот черт! Жаркая полутемная комната сыграла с ним дурацкую шутку. Он неловко поерзал в кресле, и Элли взглянула на него с тревогой:
— Что-то не так? Я сделала вам больно?
Он покачал головой:
— Вовсе нет. — Но его так и подмывало. Он не мог удержаться, чтобы не поддразнить ее. — Можешь трогать меня везде в любое время.
Когда она слабо улыбнулась и едва кивнула, он подумал, что она не уловила непристойный намек в его словах — пока она крепко не сжала его руку без всякой жалости.
— Ох! — Он вздрогнул. Маленькая чертовка воспользовалась предложением. — Так больно.
Она подняла на него свои огромные ореховые глаза с зелеными крапинками и невинно заморгала. Он и не замечал прежде, какие у нее густые темные ресницы.
— В самом деле? — спросила она. — А вы не такой крепкий, как выглядите. Я постараюсь действовать осторожнее.
Эрик сощурил глаза. Он решил не задевать ее больше, пока она не закончит. Но оказалось, что его подначки и не требуется. Одной его близости было достаточно, чтобы смутить ее.
Она старалась не смотреть на него, но Эрик видел, как щеки ее все гуще покрываются румянцем, когда она закончила вымывать песок и мелкие камешки из его ран, а затем промокнула его ладони лоскутом чистого полотна.
Она строго сжала губы, стараясь показать, что он ее не волнует, но крошечные белые складочки вокруг рта выдавали ее смятение. Эрик чувствовал ее настороженность и знал, что каждый ее нерв напряжен в тревожном ожидании. Да что там, он готов был спорить, что каждый волосок у нее на затылке встал дыбом.
Да, вот так-то лучше. Такого рода реакцию Эрик хорошо понимал. Он снова ощутил под ногами твердую почву.
Ему с трудом удалось сдержать улыбку, когда девушка наклонилась вперед, чтобы достать банку с мазью, которую она отыскала на полках, и ее груди случайно задели его плечо. Она резко отстранилась, словно он обжег ее. Словно ее гибкое стройное тело никогда прежде не соприкасалось с мужчиной.
Неужели это так? Эрик нахмурился. Какая нелепость, что девушка ее возраста — а ей, должно быть, уже порядком за двадцать — так и не изведала еще мужской ласки! Она уже достаточно взрослая, чтобы иметь сейчас пару собственных детей, вместо того чтобы заботиться о чьих-то еще. Чего она ждала?
Склонив темноволосую голову, она нанесла прохладный бальзам на его раны и аккуратно забинтовала ладонь, проложив полоски чистого полотна между большим и указательным пальцами, оставив остальные пальцы свободными. Эрик не смог устоять и прижался к ней бедром, пока она работала, и был удовлетворен, когда у нее задрожали руки, и она с трудом смогла завязать последний узел на его второй ладони.