– Закройте дверь с той стороны, – сходу выдал он.
– И не подумаю, – весело ответил я. – А почему это вы так грубо со мной разговариваете? Ни тебе «здрасьте», ни «добро пожаловать», ни чашки кофе с сахаром… Может, у меня дело к начальнику этого вокзала!
Если бы на моем месте был Юллиус Тальберг, он не стал бы вступать в пререкания с юношей, а тотчас вышвырнул бы наглеца в окно. Я конечно немного завидую Юллиусу. Но не более. Ведь представьте, что будут потом писать, потрясая кожаными трусами, в своих газетах рахиминисты: «Дэдлиб, ломая все на своем пути, ворвался в помещение вокзала, убил троих и десятерых выбросил из окна. Доколе будет продолжаться этот наглый произвол?! Долой Дройта и его поганую свору!»
– Я же сказал, закройте дверь! – возвысил голос юноша и стал надвигаться на меня. За его спиной хорошо просматривался обширный стол и за ним – какой-то весьма низкорослый субъект, практически карлик, погруженный в бумаги. Карлик поднял голову, глянул на меня одним глазом и начальственно распорядился:
– Вышвырни его! Здесь нечего делать посторонним!
Юноша стал хватать меня руками.
– Между прочим, я вовсе не посторонний, а совсем даже инспектор полиции. Я всюду желанный гость, – пояснил я, отстраняясь от юноши, но тот был до того настойчив, что выбил у меня из рук пиво. Второй раз за короткое время пиво противоестественным образом покидает меня и растекается по полу! Кто хочешь сделается буйным!
Мысленно взывая к Тальбергу, я вывернул руку, меня ухватившую, и безо всякой злости шлепнул юношу лицом о стену. Затем приковал его к ручке ближайшего шкафа, подошел к столу карлы, уселся на стул, снял с ноги обувь и принялся колотить ею по деловым бумагам. Обомлевший карлик безмолвно созерцал все это, а я, вытряхнув из туфли невесть как там оказавшуюся кнопку, укоризненно ткнул в нее пальцем и заметил:
– Видите? Какая гадость!
Моему собеседнику, видимо, возразить было нечего: он подавленно молчал.
– Хорошие порядки вы у себя завели, – продолжал я нудить, обуваясь и открывая новое пиво. – Не пускаете представителей власти и даже посредством подчиненных оказываете им сопротивление.
Карлик вскочил и замер по стойке «смирно».
– Молчите? Ну-ну… Да уж, нет вам оправдания. – Я смотрел сурово. – Вы мне статистику движения поездов дайте. Про количество пассажиров, грузов и все такое.
– А у вас, простите, документики… – пролепетал карлик.
Я кивнул и достал «беретту».
– У меня – документики, – убедительно подтвердил я. Не отводя встревоженного взора от дула «беретты», администратор нашарил на столе какую-то папочку и подал мне. Я взглянул бегло – цифры и таблицы, вроде бы то, что надо. Допив пиво, я кинул скомканной банкой в до сих пор пребывающего без сознания юношу и встал.
– Ладно, пока я вас покидаю. Кстати, милейший, какая гостиница у вас самая хорошая?
– «Б…блимбур», – пропищал карлик.
– Ладно, до новых встреч!
Выйдя из конторы, я застал Лиззи за пристальным изучением банки из-под коки. Моя боевая подруга протянула мне ее со значением во взоре, и я увидел на донышке иероглифическое клеймо, в котором без труда читалось «И Пэн».
– Ну? – спросила Лиззи.
– А ты, я вижу, тоже в курсе, – заметил я. Ну вот, хоть что-то стало ясно: Лиззи не просто так купила мне билет. Впрочем, о чем это я? Когда это в их отделе делали что-нибудь просто так? – И кто пил из этой баночки? Ты?
Лиззи отрицательно выпятила нижнюю губу.
– Шутишь!
Тут в нагрудном кармане рубашки запищал мобильник. Машинально я нажал кнопку, и приятный баритон вежливо сообщил, что в отеле «Блимбур» для господина инспектора Дэдлиба приготовлен шестикомнатный номер с видом на море. Оставалось только пожать плечами. Быстро работают.
Мы снова вышли на перрон – уже опустевший. Сограждане укатили в автобусах, и их веселые крики замерли вдали; поезд убрался восвояси, и лишь нежный ветерок с моря катал по бетону изорванную пачку из-под «Мальборо».
– Знаешь что, милая, – сказал я Лиззи, оглядев все это, – мне здесь не очень нравится. То есть я еще не понял, как тут с пивом, но… Вот, например, этот тип в поезде: наставил на меня пушку и молчит. Идиотизм, конечно. Достал – так стреляй, нечего разговоры разговаривать. И потом, он ведь не знал, кто я такой, а поезд-то наполнен мирными туристами, следующими к местам увеселений. Не понравился я ему что ли? Будь я репортером «Вечерней абракадабры», отрицательная реклама предприятию «Арторикс» уже была бы обеспечена.
– В чем-то ты прав, дорогой, – ответила Лиззи. – Мне тоже не совсем уютно. – Она кивнула на улицу, совершенно безлюдную, состоящую, кажется, из одних рекламных щитов, среди которых совсем потерялись лавки. И тишина… – Как в заколдованном городе из сказки про Алладина… Должна тебе сообщить, дорогой, что по сведениям нашего отдела данная фирмочка, – она кивнула на банку, которую я все еще держал в руке, – связана с производством всяких, в том числе и человекоподобных, роботов. Не с роботом ли ты встретился в коридоре? – Лиззи извлекла из сумочки бутылку прохладительного напитка «Гук» («Пейте только „Гук“, это подкрепляет, возбуждает, ободряет, вселяет!..»), открыла и стала пить.
– А что, очень может быть… – Эта новая мысль меня вдохновила. – Но тогда программируют их из рук вон плохо.
Лиззи кивнула, при этом на лицо ей упала знаменитая челка (идиотская, кстати, прическа, – сзади коротко, спереди длинно и как-то косо, и все время на глаза падает, и приходится постоянно отводить волосы в сторону рукой), и вновь подняла фотоаппарат.
– Давай заглянем, – предложила она и направилась к ближайшему магазинчику, называвшемуся почему-то «Резерфорд». Только мы вошли под красный козырек тента, как внутри заиграла приятная слуху неагрессивная музыка (что-то вроде раннего Гровера Вашингтона), и заискрились многочисленные лампочки, освещая разнообразную аппаратуру, расставленную по полкам стройными рядами, а из внутренней двери как на шарнирах появился молодой человек – из серии носителей костюмов и белых рубашечек – и, улыбаясь во весь рот, застыл в полупоклоне. Просто какая-то музыкальная шкатулка!
– Чего изволите? Есть самая разнообразная техника. Приемники всех типов, магнитофоны, магнитолы, деки, устройства для воспроизведения цифровых записей… В связи с двадцатипятилетней годовщиной фирмы действует пятидесятипроцентная скидка… – заговорил молодой человек.
– Ну вот и робот, – одними губами шепнула мне Лиззи.
– Проверим, – кивнул я.
Затем решительным шагом приблизился к прилавку и неожиданно нанес продавцу удар кулаком в лицо. Тот с непостижимой быстротой увернулся и безо всякого выражения заметил:
– Зачем же так? Не стоит. Чего изволите? – И опять понес свою ахинею про CD-проигыватели и домашние кинотеатры с DVD-приводом, да еще и с пятидесятипроцентной скидкой.