На фоне закатного неба в проеме двери она видела лишь долговязый худой силуэт. Анакин переступил с ноги на ногу. Теперь розовато-оранжевый свет скользнул у него по скуле, стало видно, что падаван улыбается Анакин сделал шаг вперед, Падме не сдвинулась с места. Она вовсе не возражала против визита, просто была зачарована видом. Создавалось впечатление, что солнце садилось не за горизонт, а за плечо Скайвокера. Оранжевое пламя танцевало у него в волосах.
Падме перевела дыхание. Когда она успела его задержать? Сделала шаг назад, пропуская гостя в комнату. Молодой человек не был в курсе торжественности момента, которому был причиной. Он проказливо улыбнулся. Падме смутилась. Отвлеченно подумала, что надо было надеть другое платье. Это слишком темное и слишком открытое. Но времени на переодевание не оставалось, и Падме затянула на шее легкий шарф, чтобы хоть как-то замаскировать грудь и плечи.
Она оглянулась на озеро. На воде играли розовые и оранжевые блики.
Тем временем Анакин успел присоседиться к подносу с фруктами и беззастенчиво их поглощал. Но на накрытый для ужина стол не смотрел, гораздо больше его заинтересовали летающие световые шары. Чем темнее становилось снаружи, тем больше набирали они силу. Анакин потыкал в один из шаров пальцем; тот увернулся. Падаван улыбнулся от уха до уха.
Они сели за стол. Падме понятия не имела, умеет ли Скайвокер вести себя за столом, учат ли в Храме хорошим манерам и всему, без чего она не представляла нормальную жизнь. За ужином им прислуживали Нанди и Текла. Анакин слуг смущался, а потом ни с того ни сего стал рассказывать о приключениях, в которых они участвовали вместе с учителем.
Несмотря на то что периодически Скайвокер говорил с набитым ртом, рассказчиком он оказался хорошим. Падме слушала невнимательно. Ей не хотелось слушать, ей хотелось поговорить о том, что произошло на лугу у водопадов. Все прояснить, дать понять, что между ними нет и не может быть… ну, хотя бы недоговоренностей. Да, кстати, нужно выработать решение, одинаково устраивающее обе стороны.
На десерт были поданы шуура, желто-кремовые, сочные и сладкие. Падме их обожала, поэтому не смогла сдержать улыбку, когда Нанди поставила перед ней тарелочку.
— А когда я добрался до них, мы устроили… — Анакин замолчал, ожидая, когда внимание слушательницы вновь будет принадлежать ему безраздельно; на лице его играла кривоватая усмешка. — Агрессивные переговоры, — закончил он и поблагодарил Теклу, которая как раз поставила тарелку с шуурами перед ним.
— Агрессивные переговоры? Это как?
— С применением оружия, — падаван по-прежнему ухмылялся.
— А-а… — Падме засмеялась и с готовностью принялась за десерт.
Кусочек фрукта выскользнул из-под вилки, и та ударилась о тарелку. Падме смущенно улыбнулась и повторила попытку.
Шуура оказался на редкость вертким и подвижным.
Падме сердито смерила его взглядом, потом подняла голову. Анакин с трудом сдерживал смех, хотя взгляд у падавана был совсем невинный.
— Это ты делаешь!
В ответ — широко распахнутые глаза.
— Что?
Падме обвинительным жестом ткнула вилкой в сторону Скайвокера. Потом вновь попыталась поймать фрукт-беглец.
Но Анакин оказался проворнее. Ломтик шуура вновь протанцевал по тарелке, и прежде чем Падме собралась наброситься на Скайвокера с упреками и обвинениями, фрукт взмыл в воздух и повис перед ней.
— Вот это! Прекрати немедленно.
Придуманный гнев продлился недолго. Падме бросила вилку, рассмеялась и попыталась поймать фрукт.
Анакин шевельнул пальцами, шуура выскользнул у девушки из руки.
— Анакин!
— Если бы учитель Кеноби был здесь, он бы так разворчался, — сказал падаван.
Он подставил ладонь, шуура послушно нырнул в нее.
— Но его здесь нет, — добавил Скайвокер, разрезая фрукт на несколько долек.
Потом собрал дольки в единое целое, обвязал ниточкой Силы и отправил по воздуху к Падме. Та откусила лакомство, не прикасаясь к нему руками.
Веселье и счастье, словно Великая сила, обволакивали их.
Ужин был закончен при перемигивании и обмене смешками. Вскоре вернулись Нанди и Текла. Чтобы не мешать им, парочка устроилась перед камином в спасительной полутьме, где можно было не следить за лицом.
Слуги убрали со стола, пожелали доброй ночи, и вскоре молодые люди остались одни. Совсем одни. Напряжение вернулось, словно и не думало исчезать.
Падме поймала себя на желании поцеловать Анакина, да еще таком сильном желании, что продирал озноб. Головой она понимала: это неправильно, что бы ни твердило ей сердце. На них лежит огромная ответственность. У каждого из них свои обязанности. Она не должна допустить раскола Империи. Он должен стать джедаем.
— Нет, — твердо произнесла Амидала, поднимая палец, когда Анакин вознамерился наклониться к ней с явным намерением поцеловать.
Скайвокер с легким изумлением отодвинулся.
— С тех самых пор, как мы встретились, — заговорил он; голос у него был сиплый и низкий, — не было ни одного дня, когда бы я не думал о тебе. Вот мы вместе, а мне только хуже. Чем я ближе к тебе, тем больнее. От одной только мысли, что мы можем быть врозь, у меня выворачивает желудок. Кружится голова… я дышать не могу!
Сенатор опустила руку. С ней еще никто и никогда не говорил об этом… Нет, не говорил… Слово! Не отдавал, не задавал ритм, не выдыхал… И никому не приходило в голову раскрывать сердце, твердо зная, что она может разорвать его в клочья. Все было честно и прямолинейно. Без обиняков. И совершенно непривычно для той, чья жизнь прошла в окружении прислуги, в обязанности которой входило ублажать ее прихоти, и в разговорах с политиками, чьи слова не всегда были правдой.
— Что мне делать? — спросил Скайвокер. — Я сделаю, как ты скажешь.
Девушка отвернулась. Молчание затягивалось, усиливая неловкость.
— Если тебе так же плохо, как мне, только скажи, — настаивал Анакин.
— Не могу! — рассерженно крикнула Амидала.
Нашел тему для разговора… Зачем было портить такой хороший день? Неужели он не понимает?
— Мы не можем, — поправилась она. — Это просто невозможно.
— Все возможно, — упрямо произнес падаван. — Падме, послушай меня…
— Это ты меня послушай, — отрезала Амидала. — Мы живем в реальном мире, а не в твоих фантазиях, Ани. Спустись на землю. Ты собираешься стать рыцарем. Я — сенатор. Твои мысли нас заводят туда, куда нам нельзя… и неважно, что мы чувствуем друг к другу.
— Так значит, ты все-таки что-то чувствуешь!
Амидала проглотила колючий комок, щекочущий горло. Срочно нужно чем-то отвлечь его.
— Джедаям не позволено вступать в брак. Тебя выгонят из Ордена. А я не хочу, чтобы ради меня ты отказался от собственного будущего.