— Ну, может украл или типа того… — вяло предположил его водитель и охранник, садясь за руль. — Я вот что намерекал, пока ездили. Помнишь, там, на светофоре, мужик седой из «Волги» выбегал? У него еще с одним бакланом канитель приключилась, помнишь?
— Ну, помню! — кивнул Борис. Он уже много раз прокручивал в голове все события, связанные с «Волгой». — Не отследили того мужика! А жаль, я и лица его не помню.
— И я, — согласился Гена. — Далеко, а рожа обычная. Но я знаю того баклана со светофора. Он у нас на районе ошивается, деньги спускает. Сегодня вот вспомнил его и понял, что тот самый. А наш мужик ему по морде хорошо треснул, и баклан его, поди, накрепко срисовал.
— Так что ты молчал, придурок?! Давай ищи его, обработай — и туда, где мужик от «Волги» отвалил, там его щучить надо!
Гена, хоть и обруганный, счастливо улыбнулся. Он специально не говорил о баклане, хотя вспомнил его уже давно. Просто знал: сначала пусть начальник проиграет, а уж тогда ему и помогай. Иначе помощь не запомнится.
* * *
На следующий день Дмитрий шел по коридору университета, разыскивая глазами Настю. Звонить не хотелось — ведь она где-то рядом, хотелось найти и при всех пригласить на следующее свидание. Увлеченный поисками, Дима не заметил Макса, который сам хлопнул его по плечу.
— Говорят, ты с Настей вчера в ресторан ходил, — сказал Макс с очень серьезным лицом.
«Вот и конец дружбе, — понял Дима. — Что ж, сколько веревочке не виться… Давно пора. Каждый сам за себя».
— Ну, ходили. А что?
Макс грубо схватил его за руку.
— Ты!.. — От волнения у Макса сперло дыхание. — Ты, слушай! Охмури официантку из кафешки и катай ее на трамвае, понял? Как папа. А Настя — моя, понял? Не про твою честь такие девушки, не лезь!
— Ладно, Макс, отдыхай!
Дима вырвался — такого напора он не ожидал. Да и говорил бывший друг как-то странно. Так, наверное, говорил бы отец Макса с Майковым-старшим.
— Послушай! — не унимался Макс. — Стой и отвечай! У вас с ней что-то было, да?!
— Было! — вскипел Дмитрий. Уж очень хотелось поставить этого баловня судьбы на место. — Было! И ресторан был, и после ресторана все, что положено, было! Понял? Уметь надо. У тебя с ней не было, а у меня — было! Завидуешь?
Побледневший Макс стоял молча, глядя куда-то поверх плеча Димы. Он обернулся и увидел спускающуюся по лестнице Настю. Рядом с ней, как всегда в последнее время, семенила часто моргающая от ужаса Катюха.
Настя не спеша спустилась и пошла по коридору. Дмитрий молча смотрел, как она приближается, не зная, что сказать. Поравнявшись с ним, Настя спокойно и сильно влепила ему пощечину. Ахнула Катюха. Дима сделал было шаг вслед девушке, но понял, что бесполезно. Настя не простит.
— Вы что, совсем дураки?! — У впечатлительной Катюхи на глазах показались слезы. — Дураки!
Одарив Диму ненавидящим взглядом, Катюха побежала догонять подругу. Макс сунул руки в карманы, стараясь не показывать своего торжества. Все кончено, оставалось только развернуться и пойти прочь, подальше от свидетелей своего позора. Настю он потерял навсегда. Даже такие деньги, как у Купцова, ее уже не вернут.
* * *
Геннадий сам не искал «баклана со светофора», просто позвонил своим парням, жившим по соседству, и получил всю необходимую информацию. Еще не стемнело, а уже и он, и нервничающий Борис подкатили на «гелендвагене» к маленькому грязноватому кафетерию.
— Это — что? — хмуро спросил Борис. — Ваша здешняя злачная точка?
— Он же — баклан! По нему и место, — пояснил Гена. — Не знаю, как этот придурок живет, но все, что заработает, тащит сюда.
Припарковавшийся «гелендваген» вызвал в этой вроде бы и не сильно населенной округе панику. Куда-то заторопился крепко спавший, но тут вдруг вскочивший пьянчуга, а из-за угла вышли и остановились у входа двое неопрятных, но крепких парней.
— Как-то тут… Воняет, что ли, — сказал Борис, выбравшись из машины. — Ты бы отогнал тачку, не хватало нам тут еще такси ждать, если что…
— Не, тачку не тронут — район мой! — улыбнулся Гена. — Тебя испугались, не тачки. Сейчас внутри забегали, что лишнее — прячут, что спрятано — перепрятывают. Ты иди, а я сзади зайду. А то спугнем баклана.
Вздохнув, Борис обошел лужу и вошел в кафе, машинально застегивая одну пуговицу на дорогом пиджаке. Давно прошли те годы, когда он по своей воле посещал такого рода места. На лестнице пахло кислым, громкая музыка даже здесь била по барабанным перепонкам.
«Попса! — мысленно скривился Борис, любитель шансона. — Если найдем нашего кадра, надо сразу выводить — ну не орать же в ухо!»
Но «кадра» уже вел ему навстречу Гена, подталкивая в спину. Невысокий парень, на ходу натягивая вязаную шапочку, глуповато улыбался. Наметанный глаз Бориса сразу отметил глаза — холодные, злые.
«Я бы в команду такого не взял!» — подумал он про себя, а вслух распорядился:
— В машине поговорим! И… Ты сразу ему объясни, что брыкаться не надо. А то салон запачкаем — упрямый он вроде.
Повернувшись к выходу, Борис услышал сквозь грохот музыки короткий вскрик. Он не обернулся. Такому и сам бы врезал с удовольствием, уж больно мерзок.
* * *
Бахрам Мамедович выдавал заказы и цветы, Дмитрий загружал «Волгу» и ехал. Он нашел семь мест неподалеку от службы доставки, в которых мог взлететь, не привлекая лишнего внимания. Но даже такое разнообразие в конце концов приелось. Бахрам — цветы — разгон — полет — крыша — клиент, и снова все по кругу, и снова, и снова… Иногда чаевые, но далеко не всегда. Кроме того, деньги эти теперь не радовали — мало и будто бы унизительно. Единственной неизменно радующей Диму частью оставался полет. Чувство высоты, свободы, независимости… Ему даже хотелось летать дальше, не торопиться с посадкой. Но деньги гнали: быстрей!
«А зачем они? — Дмитрий красиво зашел на посадку и аккуратно поставил послушную „Волгу“ на крышу. Теперь он по-настоящему овладел летающим автомобилем, действовал совершенно не задумываясь. — Зачем деньги, если нет Насти? Конечно, они не помешают, но… Но на самом деле я просто боюсь о ней думать».
Так оно и было. Работая все свободное время, Дима будто заполнял образовавшуюся после разрыва пустоту. Деньги сами по себе, без мечты о том, как он потратит их на любимую девушку, радости не доставляли.
И на отца Дима начал сердиться уже всерьез. Теперь ему казалось, что вся его жизнь плохо складывалась из-за того, что он слишком слушался «предка». Да, здорово вспомнить, как играли в хоккей в «коробочке» во дворе, как ездили в Крым, как гоняли на великах. Только это — детство. Тогда Дима ничего еще не понимал. А вот потом, когда возникли вопросы, отец был не прав.
Жизнь менялась! А Павел Аркадьевич — нет. Люди вокруг зарабатывали и, надо признать, теряли огромные деньги, а папа Дмитрия оставался таким же, как и прежде. Вот работа, вот семья, вот друзья. При них и остался, даже не попытавшись получить нечто большее.