Помимо прочей награбленной добычи, разбойники принесли с собой несколько пакетов обработанной меланжи – высушенной сути Шаи-Хулуда. Держа в руке упаковку сильнодействующего, цвета ржавчины, порошка и улыбаясь Джафару в желтом свете пещеры собрания, Марха сказала:
– Ты и твои люди хорошо сработали. Настало время отметить этот успех праздником, а заодно обсудить наше будущее.
Исмаил стоял рядом с Мархой. Он чувствовал свою почти кровную связь с этими людьми пустыни, которым каждый день приходилось не на шутку сражаться ради простого выживания. Его поритринские товарищи, не исключая и дочь Хамаль, хорошо усвоили местные обычаи: они с той же яростью дрались за возможность вести простую жизнь Арракиса, как и уроженцы этой планеты – члены племени Селима.
Вдруг он увидел, как Марха глянула в сторону. В проеме пещеры стремительно появился ее сын Эльхайим. В лице мальчика угадывались черты матери, но Исмаил внимательно вглядывался в них, стараясь понять, как выглядел его отец Селим.
Темноволосый кудрявый Эльхайим сбежал в низ по крутому склону, потом повис на камнях и спрыгнул на надежную каменную площадку. Мальчик был подвижен и силен, ему постоянно хотелось заглянуть в какую-нибудь трещину или расщелину. У парнишки были темные умные глаза, и хотя он мало говорил, но был полон озорных затей.
Исмаил проникался к мальчишке все большей и большей симпатией. Поэтому Марха так строила свой день, что многие вечера они с мальчиком проводили в обществе Исмаила. После смерти Селима Марха так и не выбрала себе нового мужа, и ее намерения относительно Исмаила были очевидны. Впрочем, он и сам не возражал против этого. Племя отступников было малочисленным, а Марха и Исмаил подходили друг другу – по крайней мере теоретически.
Исмаил не забыл свою жену и младшую дочь, но был силой обстоятельств вынужден оставить их на Поритрине, куда он при всем желании не мог вернуться никогда. Прошло уже почти десять лет с момента бегства рабов из неволи. Теперь он уже никогда не отыщет ни Оззу, ни Фалину.
Он взглядом проводил унесшегося прочь Эльхайима, а потом уловил пряный отчетливый запах. Марха вскрыла пакет и высыпала на ладонь порошок.
– Селим Укротитель Червя находил истину в своих видениях, которые наводила на него пряность. Шаи-Хулуд благословляет нас. Он оставляет в пустыне пряность, чтобы мы, съедая ее, следовали его воле. – Она посмотрела на Исмаила и Джафара. – Прошло много лет со дня смерти моего мужа. Каждый из нас должен принять порошок и сосредоточиться. Эту меланжу мы отняли у воров, и Шаи-Хулуд желает, чтобы мы съели ее, дабы на нас снизошло просветление.
– Но что, если каждый из нас увидит разные видения?
Марха удивленно взглянула на него. Она была прекрасна в своей силе и убежденности, и маленький полулунный шрам – след ножевого удара – придавал ей еще больше очарования.
– Каждый из нас увидит то, что должен увидеть, и все будет в порядке.
Когда солнце село за ровный, немного размытый горизонт и спала дневная жара, небо осветилось фейерверком пестрого сумеречного света. Последователи Селима Укротителя Червя собрались в большой пещере и начали есть меланжу. Каждый мужчина и каждая женщина съедят сегодня намного больше пряности, чем они позволяют себе каждый день.
– Это кровь Бога, сущность Шаи-Хулуда. Он сосредоточил свои мечты на нас, чтобы мы могли приобщиться к ним и взглянуть в глаза вселенной. – Марха откусила от пластины пряности, протянув другую Исмаилу.
Ему и раньше случалось много раз пробовать меланжу – она входила в основные продукты питания обитателей пустыни, – но здесь было ее гораздо больше, чем он когда-либо съедал за один раз. Проглотив порошок, он почувствовал, как пряность, практически мгновенно всосавшись в кровь, ударила ему в голову.
Показалось, будто у него появились сотни глаз на разных частях головы, открылись окна прозрения. Он не мог сказать, куда смотрит – в прошлое, в будущее или просто видит какие-то образы – желанные или страшные. Селим Укротитель Червя видел то же самое и включал свои видения в страстное исполнение своей миссии.
Но Исмаил переживал видение страшных сцен, свидетелем которых он ни за что не желал бы быть. Он увидел Поритрин, кварталы рабов, залитые кровью и поглощенные насилием, он слышал дикие пронзительные крики жертв, видел огонь, охвативший город в дельте. Бесконечные вопли висели в ночном воздухе. Сердце Исмаила обратилось в свинец – он понял, что Алиид стал причиной этого неслыханного кровопролития, всей этой боли и неимоверных страданий.
Перед его мысленным взором вся Старда, великий город, лежала в руинах, а центр ее превратился в оплавленный кратер. Остатки величественных зданий согнулись, словно с неба на них опустился кулак жестокого мстительного бога, сплющивший остовы.
Но это было только начало. Он видел, как уцелевшие аристократы и остатки драгунских полков спешно вооружались, взывая к мести. Они начали охоту за буддисламскими рабами на всех континентах, ловя и пытая их. Многие были сожжены заживо в запертых домах; других застрелили. Мстители ругались над трупами.
Он никогда не забудет этого видения, ибо увидел он и Оззу с Фалиной. Он видел, как они пытались спрятаться, как молили о пощаде. Потом на них набросились пятеро мужчин с длинными ножами. Они не спешили, стремясь получить как можно больше удовольствия.
Но меланжа повела Исмаила дальше, в сознании его зароились другие многочисленные светлые образы. Поритрин исчез, и его место заняли высохшие, обожженные беспощадным солнцем дюны величайшей во вселенной пустыни. Потрескавшееся дно высохшего озера и высокие скалы, выраставшие из моря песка, были островками убежища от ненасытных червей.
Без единого слова он увидел миссию Селима Укротителя Червя и увидел человека, едущего на спине исполинского зверя и везущего послание людям Старца Пустыни. Хотя Селима давно не было в живых, Исмаил увидел себя рядом с ним на черве. Они вдвоем управляли Шаи-Хулудом и вели остальных отважных наездников к далекому горизонту, в будущее, где все они будут свободными и сильными и где будут живы все черви пустыни.
У Исмаила перехватило дыхание. Сердце его билось, он плыл по волнам своей грезы. Теперь он понимал, что чувствует Марха, до него дошел смысл цели жизни самого Селима, которым он сумел вдохновить шайку своих отступников.
Потом Исмаил почувствовал опасность, в душу стал заползать черный всепожирающий страх… это не был страх перед величественным видением, но более личная трагедия, чувство опасности – и связано оно было с Эльхайимом.
Это было не видением будущего, не отдаленным предостережением о предстоящих бедах. Все происходило сейчас, в данный момент. Мальчик попал в ловушку, застряв в расщелине скалы. Пока взрослые сидели в пещере собраний, Эльхайим убежал в скалы полазить по узким ущельям и крохотным пещеркам в поисках кенгуровых мышей или ящериц, которые племя употребляло в пищу. Повсюду Исмаилу чудился быстрый шорох острых ножек, подкрадывающихся, как стилеты убийц.
Исмаил стремглав выбежал из пещеры. Он знал, что это не часть общего грандиозного видения. Тело его влекла сейчас совсем другая сила. Он покинул собрание людей, у которых были свои видения у каждого.