Куда ни кинь взгляд, скалистый грунт словно потел — сочился изумрудным светом.
Тиадба посмотрела вдоль гребня вправо и влево, затем опять вниз, в долину.
— Делать нечего, придется пересекать, — вздохнула она.
— А если эти штуки на нас покатятся? — спросил Шевель.
Денборд постучал по лицевому щитку.
— Ты не суетись раньше времени, — посоветовал он.
— А вдруг там нас поджидают Молчальники?
— Их никто не видел, — сказал Нико. — Никто не знает, где они находятся или как выглядят. Может, они вообще давно исчезли. К тому же доспехи молчат, как воды в рот набрали. Наверное, мы все делаем правильно.
— По крайней мере, не нарвались на «колею», — задумчиво произнес Перф.
— А мне почти хочется на них взглянуть, — на Молчальников, то есть, — признался Денборд. — Просто чтобы знать, какие они — чего от них ждать, чего бояться…
Действительно, как справедливо заметил Нико, их скафандры по большей части молчали. Лишь один раз доспехи предупредили Перфа не пинать зеленые, светящиеся пузыри.
Тиадба присмотрелась к противоположному гребню долины, отдаленному мили на две-три. Воздух почему-то постепенно становился все более прозрачным — она и раньше подметила, что свет мог порой неожиданно усилиться, приобрести более когерентный характер, позволяя бросить взгляд на далекое расстояние.
Одна из извращенных особенностей похода заключалась в том, что чем ниже они спускались, тем дальше видели. Свет в этой части Хаоса как будто обтекал предметы и препятствия поверху, затем изгибался вниз, встречая пилигримов — один из самых ошеломляющих эффектов после пересечения зоны лжи. Со дна этой долины можно было обозреть Хаос на многие сотни, а то и тысячи миль вперед. Если, конечно, расстояния здесь имели какой-то смысл.
Нико подошел поближе, хотя в этом не было нужды: они могли свободно слышать друг друга.
— Что будем делать?
— Слезем вниз и пойдем на ту сторону, — сказала она.
— Может, немножко разведаем космические лодки? — спросил Перф. — Очень хочется узнать, что там внутри.
Вернулся Махт: он перед этим уходил куда-то влево.
— Похоже, они очень древние. Их там тысячи штук.
— Ладно, — решилась Тиадба. — Если доспехи не против, мы осмотрим находку.
Члены группы распределились дугой, чтобы гермошлемы охватили более широкий угол. Пейзаж приобрел чуть ли не кристальную прозрачность: через долину с поваленными «ступеньками», за дальним гребнем, виднелись силуэты каких-то зданий, своими размерами по меньшей мере не уступавших бионам — их окоченелые контуры светились зеленоватым огнем, словно догорающий пожар.
Ее спутники хором втянули воздух сквозь зубы.
— Что это? — подал голос Кхрен.
— Это ведь Некрополь, да? — спросил Денборд, вечно стремящийся дать название всему подряд. — Но я что-то не вижу гуляющих мертвецов.
— Мы слишком далеко, — мрачно сказал Кхрен.
Тут заговорили доспехи: «Это скопище древних городов, собранных из многочисленных отрезков истории и регионов. Там не следует появляться».
Денборд и Махт переглянулись и уставились на Тиадбу. Остальные просто глядели на ту сторону долины, на месиво руин, лежавших незнамо с каких времен.
До какой степени человечество скомкали, оттиснули, сколько причинено разрушений… Как мало осталось в сравнении с безграничностью прошлого — как мало осталось терять…
Только нас — и больше ничего.
— Опасно ли пересекать долину? — спросила Тиадба. На сей раз ее скафандр не ответил, и она заключила: — Поди тут разбери… Наверное, можно.
Денборд присовокупил, эхом подхватив раздражение девушки:
— Наши доспехи плохо воспитаны.
С этими словами путепроходцы начали спуск.
Чем ближе они подходили к дну долины, тем туманнее становились силуэты космических кораблей и прочей инфраструктуры. Наконец в поле зрения не осталось ничего, кроме танцующей головоломки серо-бурых теней, прорезанных тусклой аркой зеленого света. Руины становились все выше и выше. Очень тянуло задержаться — рассмотреть умопомрачительные башни, купола, громадные овальные скорлупы шириной с добрый десяток миль, взрезанные тут и там, выставляющие напоказ бессчетные внутренние уровни, вогнутые каркасы, заполненные, надо полагать, жилыми кварталами и урбаниями — по большей части обвалившимися и усеянными неприятными, беспорядочными наростами.
— Неряхи какие, не следят за порядком в доме, — сказал Денборд.
— Останавливаться нельзя, — предупредили скафандры. — Продолжайте движение.
— Что-то не так? — встревожилась Тиадба.
— Неизвестные нарушения во внешней среде. Преследователи.
— Кто?
— Прогнозируется появление личного эха.
Тиадба попыталась сообразить, что бы это могло значить. Упоминал ли о таких вещах Патун?
— Мы преследуем самих себя?!
— Неизвестно.
РАЗБИТАЯ БАШНЯ
Джебрасси оторвал глаза от книги, поднялся из-за уютного золотистого стола и увидел, что Великие Врата раскрываются.
Он так и не понял до сих пор, как различать: где обучающая иллюзия, а где реальный предмет. Джебрасси уже не испытывал страха, позабыл, что такое голод, скорбь или тщетное ожидание. Полный комфорт — как в мыслях, так и в теле. Все кругом было приглаженным, доброжелательным, мелкие загадки и великие открытия в равной мере стимулировали его любознательность, одаряли чувством свершения.
Он был счастлив.
Иногда его сопровождал эпитом Библиотекаря, иногда он бродил самостоятельно, причем без какого-либо чувства заброшенности или одиночества. Словно вновь наступило детство, новое детство — и оно длилось долгое-предолгое время. Он многое узнал о Кальпе и о секретах — простейших, впрочем, — обитателей верхних ярусов города. О математике, например, — хотя ее нельзя было назвать его сильной стороной: все ограничивалось знаниями, достаточными для содержания базарной лавки. Так преподавали всем членам племени.
С другой стороны, эта дверь всегда была закрыта: Великие Врата — стена высотой с целый жилой блок, на которой высечено изображение то ли креста, то ли щита, со множеством глубоко выгравированных слов, часть из которых он уже мог прочесть. Сейчас он усваивал много новых языков и символов.
Джебрасси проник сквозь образовавшуюся щель, ожидая увидеть нечто чудесное, — и не разочаровался. Он поднимал, и поднимал, и поднимал взгляд — а перед глазами шли сплошные книжные полки, сходившиеся где-то далеко вверху. Он шагнул к парапету, облокотился и глянул вниз — то же самое, насколько хватает глаз. Все полки уставлены плотно сбитыми книгами — не сосчитать. Переплеты подобраны отнюдь не случайно: они лучились разноцветием, требовали, чтобы их взяли в руки. Почему-то стало ясно, что темные, нейтральные обложки говорят о том, что книгу не читали; бледный цвет — трогали пару раз; а окрас яркий, в особенности голубого и алого оттенков, свидетельствовал о высокой степени интереса. Более того, эти цвета привлекали к себе внимание множества фигурок, подвижных и изящных, но очень далеких от людей племени. Скорее, они напоминали уже знакомых ему ангелинов, однако более плотных и целеустремленных. Фигурки оживленно сновали вверх и вниз по спиральным лестницам, осматривая полки на всех уровнях.